Научный архив: статьи

После прихода к власти в 1917 г. большевики начали выстраивание собственной системы принятия внешнеполитических решений, отвергнув в Декрете о мире традиции и нормы буржуазной дипломатии, а также отказавшись от использования кадрового потенциала российского МИД. Впервые опробовали новую систему, построенную на принципах революционного марксизма, во время брестских переговоров, завершившихся поражением Советской России. Подписание 3 марта 1918 г. Брестского договора открыло перспективу перехода от войны к миру в отношениях РСФСР и Германии, выражением чего стал обмен дипломатическими представительствами. Советское полпредство в Германии, которое возглавил А. А. Иоффе, стало для правительства большевиков фактически единственным «окном в Европу».

Ввиду отсутствия отлаженного внешнеполитического механизма, а также крайне неустойчивой связи между Москвой и Берлином деятельность полпреда, который не являлся профессиональным дипломатом, определялась его дореволюционным политическим опытом и личными качествами. Отвергая «старорежимную» иерархию и не скрывая своих амбиций, А. А. Иоффе вступил в перманентный конфликт со своим непосредственным начальником – наркомом иностранных дел Г. В. Чичериным, продолжавшийся вплоть до высылки советского полпредства из Берлина в ноябре 1918 г.

В статье на основе служебной переписки наркома и полпреда реконструирована подготовка ключевых решений в сфере советско-германских отношений на исходе Первой мировой войны, показана роль человеческого фактора в этом процессе, механизм урегулирования ведомственных и личных конфликтов, залогом которого выступал авторитет В. И. Ленина. Автор приходит к выводу, что процесс становления советской внешней политики в 1918 г. шел чрезвычайно быстро, в целом соответствуя темпу событий, и продвигался вперед, преодолевая ошибки. Заложенные в первый год работы Наркоминдела традиции и нормы оказывали немалое влияние на последующую историю советской дипломатии.

Быстро развивавшаяся Батумская подсистема в августе–сентябре 1918 г. вступила в стадию открытого столкновения имперских претендентов на гегемонию в макрорегионе. Масштабы и значение военных действий приобрели новое измерение, ведь решался вопрос о контроле над крупнейшим нефтеносным районом, а также просматривались широкие перспективы дальнейшей экспансии Центральных держав на Среднем Востоке и в Центральной Азии. От исхода боев за Баку зависело не только снабжение топливом нескольких великих держав, но и баланс сил на османских фронтах Первой мировой войны, а также судьба целого ряда государственных проектов, положенных в основу переустройства южной периферии бывшей Российской империи. Военно-политические возможности Германии, Советской России, Британской и Османской империй значительно осложнялись серией конфликтов между силами, действующими в регионе, а также рядом инфраструктурных и технических трудностей. Это отложило реализацию имперских проектов, стало катализатором острого кризиса на других фронтах Первой мировой и Гражданской войн. Поступательный процесс оформления германской гегемонии и включения Батумской подсистемы в более масштабную структуру Брестской системы был приостановлен до перехода Первой мировой войны в стадию крушения Центральных держав. Битва за Баку обозначила не только потенциал, но и пределы возможных межимперских компромиссов. Сложность дипломатического противостояния вокруг трансформации Закавказья зачастую недооценивается при рассмотрении его на локальном уровне, однако обращение к архивным источникам и мемуаристике, в том числе неопубликованной, позволяет встроить многие региональные конфликты в глобальный имперский контекст, обнаружить закономерности в развитии военно-политической обстановки далеко за пределами рассматриваемого макрорегиона

Имплементация Батумских договоров от 4 июня 1918 г. означала установление гегемонии Османской империи в макрорегионе между Черным и Каспийским морями. С первых же дней это вызвало противодействие других имперских акторов, включая союзную Турции Германию. В июне–июле 1918 г. все претенденты на контроль над постимперскими пространствами бывшей Османской империи были вынуждены сочетать силовые и дипломатические средства для укрепления своих позиций, подбирая союзников и накапливая силы. По ряду объективных причин ни одна из держав не обладала необходимыми для реализации своих целей ресурсами, сталкиваясь с дефицитом не только военных средств, но и необходимых технических условий. Заинтересованность в трансформации региона была крайне высока: Германия и Советская Россия стремились включить Закавказье в пространство более крупной Брестской системы, Антанта и Центральные державы продолжали решающую кампанию Великой войны, младотурки видели единственный шанс в реализации своих националистических проектов. Заложниками этих устремлений становились только что появившиеся и находившиеся на разных стадиях оформления государства-лимитрофы по обе стороны Кавказского хребта. Определяющую роль в их судьбе играли германская миссия в Грузии, содействие Османской империи Азербайджану и Горской республике, а также стремление Армении получить помощь от Великобритании, Советской России или Австро-Венгрии. Политика великих держав осложнялась проблемами коалиционного взаимодействия и системными тенденциями к оформлению целостного геополитического пространства на основе победы Центральных держав над распавшейся Российской империей и Румынией. Решить эту проблему с помощью мирной конференции в Константинополе не удалось, а усилия Антанты, направленные на восстановление Восточного фронта в тех или иных регионах бывшей Российской империи, нарастали. Взаимодействие и конкуренция различных акторов приводили к активному вовлечению макрорегиона в логику Великой войны, так что попытки дипломатического оформления или ревизии Батумской подсистемы вскоре сменились военным противостоянием всех имперских претендентов вокруг Баку. В статье на основе дипломатических архивов бывших Центральных держав реконструируются процессы становления новой подсистемы международных отношений.

В статье рассматривается отношение прибалтийских немцев к Германии в годы Первой мировой войны. С началом войны прибалтийские немцы вынуждены были определить свое отношение к своей этнической родине Германии, вступившей в войну с Россией. Восприятие прибалтийскими немцами Германии нашло отражение в самых разнообразных источниках, что определило появление диаметрально противоположных оценок. Цель статьи – на основании сравнительного анализа официальных документов МВД, Совета министров, источников личного происхождения, прошений «неприятельских подданных» о получении российского гражданства рассмотреть различные оценки отношения прибалтийских немцев к Германии, формировавшиеся под влиянием самых разнообразных факторов, включая отношение к антинемецким мероприятиям царского правительства, общеимперских мер, вызванных войной, эмоциональных оценок происходящего. Предыдущие исследования рассматривали взгляды прибалтийских немцев преимущественно на основании российской периодической печати и работ националистически настроенных публицистов. Это привело к тому, что вне исследовательского интереса остался сложный процесс поиска прибалтийскими немцами границы между лояльностью Российской империи и отношением к Германии, стране их культуры и родного языка. Настоящая статья направлена на то, чтобы восполнить этот пробел. Исследование показало, что патриотизм прибалтийских немцев не простирался так далеко, чтобы активно и публично демонстрировать неприятие своей исторической родины. Значительная их часть стремилась найти приемлемый баланс между своим российским гражданством и немецким происхождением, при этом отношение прибалтийских немцев к Германии не было единым и зависело от социального происхождения, степени связи с Россией и других причин.

Статья посвящена проблеме военно-политической ориентации русского офицерского корпуса после Октябрьской революции 1917 г. На основе обширного круга источников личного происхождения и мемуарной литературы поставлен вопрос о состоятельности распространенной версии исхода Гражданской войны и судьбы Белого движения. Разложение русской армии, а затем и фрагментация огромного пространства Российской империи предопределили изменение позиции по «русскому вопросу» всех основных участников Первой мировой войны, прежде всего Великобритании, Франции, Германии, отчасти США и Японии. Военные соображения диктовали активное участие этих стран в борьбе вокруг потенциального Восточного фронта на территории России. Русский офицерский корпус также вынужден был самоопределяться, кого поддерживать – германскую сторону, союзников и/или советскую власть. В статье дана общая характеристика состава и состояния русского офицерства к осени 1917 г. и его дальнейшей эволюции, обозначены факторы, предопределившие тот или иной выбор. Предложен анализ распределения политических и личных пристрастий офицеров в вопросе внешнеполитической ориентации. Авторы рассматривают весь спектр мотивов выбора в обстоятельствах 1917–1918 гг. и отчасти 1919 г. разных категорий офицеров. Поднимается вопрос о мотивах тех офицеров, кто выбрал путь «национального» самоопределения. Каждый из рассмотренных сюжетов проиллюстрирован примерами известных персон генеральского и штаб-офицерского уровня. В заключение обозначены варианты политических предпочтений русских офицеров в эмиграции вплоть до завершения Второй мировой войны.

В представленной статье автор анализирует исторические и правовые истоки становления двусторонних отношений Азербайджана и Турции. Рассматриваются политические события начала двадцатого столетия, в результате которых образовалась Азербайджанская Демократическая Республика (АДР), а также политический дискурс в азербайджанском обществе в вопросе развития азербайджано-османских отношений. Итогом развития такого политического диалога стало сближение и заключение ряда соглашений между АДР и Османской империей. По сегодняшний день историческая память является одним из самых главных факторов в развитии конструктивных современных отношений Азербайджана и Турции.

Вступление Румынского королевства в Первую мировую войну в 1916 г. предполагало оказание ей помощи со стороны союзников по Антанте. Русские войска воевали совместно с румынами на Восточном фронте, западные союзники помогали оружием, финансами и опытными офицерами. Военное сотрудничество на различных европейских театрах войны являлось достаточно сложной задачей, а его организация актуализирует проблемы взаимодействия союзников по оружию для достижения общей цели. Французская миссия генерала Бертело оказала румынской армии самую разнообразную поддержку – руководство боевыми действиями осенью 1916 г., реорганизация разгромленной румынской армии, выполнение роли военных советников в кампании 1917 г. В этом отношении французы соперничали с русскими за влияние на высшее румынское руководство – прежде всего военное командование. Создание Румынского фронта, состоявшего в основном из русских войск, позволило русской Ставке отстранить французов от непосредственного влияния на ход военных действий. Деятельность французской миссии ограничивалась приведением в порядок отведенных в тыл румынских подразделений. Однако в 1917 г. французы вновь заняли лидирующее положение в воздействии на румынский генералитет. Переломным моментом в этом сотрудничестве-соперничестве стала Февральская революция, окончательно закрепившая ведущую роль миссии Бертело в делах румынской армии на Румынском фронте. Деятельность французской миссии помогла реорганизовать румынскую армию, сыгравшую решающую роль на заключительном этапе Первой мировой войны, позволив Румынскому королевству остаться в числе победителей, невзирая на перипетии 1918 г., связанные с выходом России из войны. Основными источниками статьи послужили документы Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), относящиеся прежде всего к компетенции центральных органов военной власти и управления в военный период – Ставки Верховного командования и Главного управления Генерального штаба

Задачей статьи является анализ стратегических планов Советской России и Великобритании в отношении Центральной Азии – важнейшего геополитического региона, контроль над которым позволял Москве и Лондону обеспечить защиту своих государственных интересов на заключительном этапе Первой мировой войны. Разработка этих планов сопровождалась острой внутриполитической борьбой в Великобритании в связи с «большевистской угрозой» британским владениям в Азии и кризисом Османской империи, повлиявшими на этноконфессиональные движения в Персии и Афганистане под националистическими лозунгами. Цель автора заключается в рассмотрении роли и места центральноазиатского региона во внешней политике Москвы и Лондона, которые стремились со стороны Республики Советов использовать сложившуюся ситуацию для реализации планов подготовки «мировой революции», а с точки зрения Британии, укрепить ее позиции в противодействии национальным движениям, которые искали поддержки у держав Четверного союза. Актуальность исследования обусловлена сохранением и даже обострением напряженности в интересующем автора регионе, что вызывает необходимость изучения исторического опыта урегулирования спорных вопросов. Новизна работы определяется введением в научный оборот целого ряда источников официального и личного происхождения, а также использованием комплексного, компаративного метода анализа стратегических целей ведущих геополитических акторов на завершающем этапе Первой мировой войны. Как показано в статье, несмотря на имеющуюся отечественную и зарубежную историографию по тематике статьи, требуют уточнения различные сценарии военно-политических шагов Москвы и Лондона в Центральной Азии с учетом германо-турецких проектов использования национальных движений под исламскими лозунгами

Статья освещает структуру санаторно-курортной отрасли Российской империи накануне Первой мировой войны и изменения, возникшие в данной сфере под влиянием войны. На основе публикаций специализированных изданий периода войны автор анализирует роль государства в решении задач развития курортной отрасли и мобилизации российских курортов на нужды войны. Сделан вывод о растущем государственном регулировании и финансировании развития отечественных лечебных местностей. Факторами, обусловившими трансформацию роли государства в управлении курортной сферой, стал резко выросший интерес к отечественным курортам среди гражданской публики в связи с закрытием границ и потребность в санаторной реабилитации раненых. Война привлекла общественное внимание к курортной отрасли. Земский союз и Союз городов предпринимали усилия по закреплению под своим началом организации санаторного лечения раненых при государственном финансировании. Возникли две влиятельные благотворительные организации, объединившие представителей элиты и ориентированные на развитие отечественных курортов – Всероссийское общество здравниц в память войны 1914 г. и Всероссийское общество для развития и усовершенствования русских лечебных местностей. Военный фактор вызвал тенденцию повышения доступности санаторного лечения для широких слоев.

В статье рассмотрен комплекс причин вступления Болгарии в Первую мировую войну на стороне Центральных держав. Было уделено внимание роли дипломатического фактора в особенности болгаро-турецких отношений, которые почти не исследованы в историографии. Автор пришел к выводу, что угроза захвата Константинополя англо-французскими войсками усилила значимость Болгарии для противоборствующих блоков. Немецкая дипломатия смогла примирить Турцию и Болгарию и вынудила турок пойти на территориальные уступки. В то время как страны Антанты не смогли принудить Сербию к территориальным уступкам в пользу Болгарии, что стало ключевым фактором, который повлиял на решение болгарского правительства. Общественное мнение в Болгарии воспринимало Сербию как врага, отнявшего у болгар Македонию после Второй Балканской войны, и поэтому сербы и болгары были не готовы сражаться на одной стороне до урегулирования территориальных споров. Автор обратил внимание на то, что Болгария вступила в войну 1 (14) октября 1915 г., после того как пал Белград и большая часть сербских войск была переброшена на борьбу с австро-германскими войсками. Также автор уделил большое внимание усилиям русской дипломатии по привлечению Болгарии на сторону Антанты.

С. А. Есенин - свидетель и участник Первой мировой войны - откликнулся на нее целым рядом произведений, написанных в течение 1914-1915 годов. Будучи «певцом деревни», «крестьянским Лелем», поэт искренне переживал за родных и близких ему крестьян, отправившихся на фронт. Большая часть произведений Есенина, являющихся откликами на события Первой мировой войны, отражает жизнь деревни и изменение привычного крестьянского уклада. Особое значение для поэта приобретает тема несчастной судьбы женщины-крестьянки. Ей посвящены стихотворения «Узоры» и «Молитва матери». Есенин показывает горе невесты, которая вышивает согласно крестьянской традиции узор, изобилующий траурными символами. С болью повествует об одинокой матери, живущей на краю деревни и поминающей сына-кормильца. В других произведениях, навеянных событиями идущей войны, также присутствуют женские образы. В маленькой поэме «Русь» Есенин описывает ополчение, проводы мужчин, ожидание и получение вестей с фронта, веру в победу как моменты частной жизни крестьянок, неотделимые от реалий сельской жизни. Неоднократно обращаясь к описанию проводов мужчин из сел и деревень, поэт не всегда подчеркивает плач женщин, предчувствующих беду, он также представляет гуляние рекрутов с «девчоночками лукавыми» в праздничном ключе, обращаясь к личному опыту («По селу тропинкой кривенькой…»). Тем не менее главным результатом войны для Есенина становится смерть воинов, поэтому с образами крестьянок периода Первой мировой войны преимущественно связаны мотивы слез, страданий и поминовения.

Агитационно-пропагандистские лубочные картинки Первой мировой войны были призваны поднимать патриотический дух защитников Отечества, восхвалять смекалку, храбрость и находчивость как солдат, так и людей, оставшихся в тылу, создавать образ слабого и неопасного врага. Одним из символов народной войны и на военных картинках XIX, и на лубках XX века был образ крестьянина, чаще всего одетого в красную рубаху, воюющего сельскохозяйственными инструментами или способного справиться с супостатом голыми руками. Бравурная подпись, визуальные средства лубка: колористическое и динамическое противопоставление героя и врагов, контраст по величине фигур - подчеркивали мощь и силу крестьянина. Образ воюющей женщины-крестьянки в красном сарафане призван был показать единство народа в противоборстве с врагом, подчеркнуть силу характера русской женщины. Многие образы, сюжетные ходы лубок Первой мировой войны воспринял от картинок Отечественной войны 1812 года, но поскольку в начале XX века в художественной среде интерес к фольклору, народному примитиву был очень высок, сатирические лубки стали своеобразным синтетическим жанром, вобравшим в себя традиционное содержание в новой вербально-визуальной форме.