Научный архив: статьи

В статье доказывается, что идея преображения, духовно-нравственная доминанта русской
православной культуры, наиболее ярко отразилась в произведениях русской литературы и является главной в рассказе Ф. М. Достоевского «Сон смешного человека».

Утверждается, что промыслительный сон, в котором смешной человек переживает посмертную судьбу самоубийцы (могила – ад), а также столкновение с последствиями собственной греховности (падение по его вине райской планеты) приводит к тому, что герой душевно преображается, становится альтруистом и, стремясь подняться до высоты Христа (аллюзия к распятию), обретает смысл жизни в проповеди и деятельной любви.

Подчёркивается, что утверждению идеи преображения способствуют приёмы зеркальной композиции: 1. Сюжет о смешном человеке, пришедшем в добрый мир и злом его развратившем, зеркален по отношению к библейскому сюжету о Христе, пришедшем в злой мир и добром мир спасавшем; 2. Сюжет об альтруистическом мире другой Земли, впоследствии падшем, зеркален по отношению к сюжету о смешном человеке, эволюционирующем от эгоизма к альтруизму; 3. Сюжет о пребывании героя-эгоиста
в альтруистическом мире другой Земли зеркален по отношению к сюжету о герое альтруисте в эгоистическом мире нашей Земли.

Данные композиционные приёмы помогают понять, что в рассказе «Сон смешного человека» Достоевский отразил христианское понимание идеи преображения человека и мира: для преображения мира на Земле и превращения его в рай необходимо, чтобы все люди душевно преобразились и возвысились до альтруизма (стали подобны Христу); преображение души человека может произойти только после осознания им собственной
греховности, которое должно привести к покаянию, смирению и деятельному служению Богу.

Утверждение идеи преображения в таком контексте доказывает, что Достоевский находился в поле русской православной культуры и отразил её ментальные особенности.

В условиях перехода современной лингвистики на позиции деятельного подхода к исследованию языковых явлений в художественном тексте предполагается учет «человеческого фактора», когда писатель как субъект речи и читатель как ее реципиент включаются в описание языковых механизмов.

В статье рассматриваются механизмы включения прилагательных в номинацию персонажа на материале сочетаний прилагательных с личными существительными (или местоимениями, их замещающими), где художественная установка определяет принципы передачи изображения персонажа и принципы языковой организации, где она отражает наложение индивидуальности писателя на систему идейно-эстетической организации художественного текста. Именно поэтому для исследователя важно рассмотреть, как прилагательные в структуре номинации персонажа представляют некое ментальное содержание, как они взаимодействуют друг с другом и с элементами других подсистем.

Актуальность темы заключается в том, что ее исследование слабо отражено в лингвистической литературе, а изучение информативной значимости прилагательного и особенностей его семантической интеграции в составе номинации персонажа позволяет глубже понять функции прилагательного в языке и художественном тексте, выявить внутренний мир языковой личности: раскрыть ее миропредставления и систему ценностей, исследовать персонаж в соотношении с замыслом его создателя и реальной действительности.

В статье анализируются особенности функционирования прилагательного в составе номинации персонажа в художественном тексте, переход значения с уровня естественного языка на уровень художественной речи, качественные характеристики прилагательного и его коннотации с функционально-эстетической и информативной точки зрения, а также в плане их соответствия нормативному языку и авторскому замыслу.

Ценность результатов анализа состоит в том, что оно показывает, каким образом через
язык воплощается и создаётся чувственная наглядность образа персонажа, происходит его индивидуализация. Именно благодаря участию прилагательных в соз