SCI Библиотека

Статья посвящена конструированию «неаполитанского» мифа в тетралогии Элены Ферранте «Неаполитанский квартет»: «Моя гениальная подруга» («L’amica geniale», 2011), «История нового имени» («Storia del nuovo cognome», 2012), «Те, кто уходят и те, кто остаются» («Storia di chi fugge e di chi resta», 2013) и «История о пропавшем ребенке» («Storia della bambina perduta», 2014). Неаполь Ферранте становится полноправным героем этих романов, сочетая в себе реальное историческое пространство с мифопоэтическим, что может быть проанализировано с точки зрения спациопоэтики (поэтики пространства) и урбопоэтики. Согласно исследованиям Е. Фарино и Ю. Пыхтиной, реальное географическое пространство города нераздельно сопряжено с пространством воображаемым. В пространстве романов обнаруживается связь как с городскими легендами, так и с мифом о сотворении Неаполя (миф о сирене Партенопе). Неаполь Ферранте соотнесен с топосом проклятого места, сводящего с ума местных жителей. Обратная демоническая сущность обнаруживается не только в людях, но и в обычных вещах. Ферранте создает миф об «изнаночном» Неаполе, который доступен взгляду только самих местных жителей, сопоставляя его с главной героиней тетралогии Рафаэллой (Лилой) Черулло, наделенной такой же амбивалентной природой. В статье объясняются причины обилия женских образов, связанных с «генеалогией» Неаполя и с его наследственным проклятьем. Примечательно, что Ферранте как бы переписывает изначальный миф о сотворении города, превращая его в зараженное пространство, заранее обреченное на гибель.

Советское книгоиздание всегда было ориентировано на связь с читателями. Контактами с читательской публикой с начала 1930-х гг. занимался Массовый сектор ГИХЛ (Государственное издательство художественной литературы, осн. 1930; с 1934 переименовано в Гослитиздат): туда ежедневно приходило огромное количество писем и отзывов о выпущенных издательством книгах. Эта корреспонденция частично сохранилась в архиве издательства. В статье анализируется восприятие советскими читателями 1930-х гг. литературной условности и в особенности представления о жизнеподобии ключевой категории для понятий «реализм», «классика», которыми оперировала советская литературная критика. Материалом для исследования послужили сохранившиеся в Российском государственном архиве литературы и искусства отзывы читателей 1931-1936 гг. о романах Т. Драйзера, который к середине 1930-х гг. прочно завоевал в СССР репутацию крупнейшего зарубежного писателя-реалиста и «современного классика». По итогам исследования предлагается классификация и выделяются четыре типа читателей в зависимости от восприятия литературной категории жизнеподобия. Читатели демонстрируют разные реакции от смешивания реального, фиктивного и имагинарного до попыток создать эго-документы, отталкиваясь от прочитанного в романе. В целом читательские отзывы 1930-х гг. свидетельствуют, что реалистическая литература, в том числе и зарубежная, для многих советских людей стала не только любимым чтением, но и важной частью их жизни, настоящей, реальной ценностью.

В статье анализируются особенности сюжетостроения тремендистского романа: их связь с тем значением, какое приписывается тремендизму в истории испанской литературы. Отмечено, что основную часть романа составляет ретроспективный рассказ героя о виденном или совершенном им преступлении. В финале романа от третьего лица сообщается, что фоном и / или предпосылкой преступления был социальный катаклизм, гражданская война (о которых протагонист не упоминал). Две версии называют один итог, но разные причины. Этим обусловлено специфическое соотношение онтологического и исторического планов в романе, двойная мотивировка действий героя, присутствие в повествовании элементов «фантастического» (логика трансгрессии, двойная оптика в изображении места и времени действия). Но также - эффект «обманутого ожидания», в основе которого - синтаксическая метафора. В рассматриваемых романах разные сюжеты и герои, но сходная и узнаваемая «синтаксическая» конструкция (один из элементов неизменен, второй - совмещается с новыми референциальными и выразительными средствами). Это роднит их с эзоповыми иносказаниями и иными семантическими комбинациями, отличительные черты которых - способность привлекать внимание, творческий- потенциал означивания. Особенность сюжетостроения сделала тремендистские романы объектом вторичной фольклоризации и постоянных переложений: «семиотическим окном», инструментом вербализации новых смыслов, обнаружения культурных и литературных связей в эпоху цензурных ограничений.

Статья посвящена анализу антропонимов романа В. С. Маканина «Асан». Объектом исследования является система имен собственных главного героя произведения. Цель предпринятого анализа состоит в выявлении роли антропонимов в пространстве художественного текста, особенно в связи со способностью выражать авторские интенции. На фоне большого количества романных номинаций наиболее интересным является имя главного героя произведения, Александра Сергеевича Жилина, один из вариантов которого выполняет роль заглавия и смыслового центра. Антропонимикон персонажа представляет самостоятельную подсистему, компоненты которой концептуально антитетичны и полярно распределены между майором Жилиным и Асаном. Фамилия героя в связке с указанием на офицерское звание является формой самопредставления героя и знаком авторского отношения. Псевдомифологическое имя Асан обнажает связь крови и денег, обесценивая семантику защиты и отражая трагическую многоликость персонажа. Этому способствует и сложный повествовательный дискурс, где нарративные полномочия обретают имена героя, взаимодействующие с именами других персонажей. Помимо майора Жилина, Александрами зовут майора Хворостинина и генерала Базанова. Именной уровень романа подключен к кавказскому тексту русской литературы и нацелен на полемическое или новаторское прочтение традиции. Важным семантико-стилистическим приемом Маканина являются фонетические трансформации имени, которые подчеркивают рассогласованность обозначающего и обозначаемого, становясь важным оценочно-смысловым инструментом повествования.

В современной англо-американской литературе, где уверенно развиваются такие тенденции, как историзм и интермедиальность, выделяется группа текстов, посвященных голландскому искусству XVII в. За последние три десятилетия опубликовано не менее тридцати романов, описывающих картины «золотого века», что говорит не только о популярности голландской и фламандской живописи среди современных зрителей и читателей, но и о формировании очередной литературной тенденции. Основой этому послужили три вышедших в 1999 г. романа: «Девушка с жемчужной сережкой» Трейси Шевалье, «Девушка в гиацинтово-синем» Сьюзан Вриланд и «Тюльпанная лихорадка» Деборы Моггак. Все три автора в своих книгах обращаются к голландскому искусству, произведения которого становятся сюжетным центром романов. Особое внимание авторы уделяют творческому наследию Яна Вермеера, одного из наиболее известных художников XVII в., прямо или косвенно упоминаемого в романах. Данная статья посвящена рассмотрению образа Вермеера в трех названных произведениях, авторы которых по-разному подходят к его построению, использованию и интерпретации. Трейси Шевалье отдает должное всему творчеству художника, описывая множество его картин и историю их создания, мифологизируя и деромантизируя образ Вермеера. Сьюзан Вриланд отделяет деромантизированный образ человека от романтизированного образа художника, создавая объемный образ Вермеера. Дебора Моггак, скрывая реального художника за созданным ею оригинальным персонажем, сосредотачивается непосредственно на творческом процессе, мотивах создания картин, их сюжете и образности, интерпретации.

Новизна данной статьи состоит в том, что она сосредотачивает внимание не на констатации переводческих «удач» и «просчетов» с последующим предложением собственных вариантов или стратегий перевода, как это принято в статьях переводоведческого характера. Авторы избирают более широкий филологический подход к проблеме, исследуя функции заглавия в художественном тексте вообще и в постмодернистской литературе с ее игровым характером в частности, а также выявляют и описывают последствия трансформаций смысла заглавий при переводе. Современной филологической наукой признано, что заглавие играет важнейшую роль для понимания авторского замысла и задает ту или иную антиципацию читателю, так как это первое, с чем он сталкивается, знакомясь с текстом. Материалом для исследования в статье выступают заглавия серии романов «Плоский мир» британского писателя Терри Пратчетта и их переводы на русский язык. Проведена классификация заглавий цикла по принципу степени их аллюзивности и сложности для перевода. Цикл о Плоском мире включает в себя 41 книгу, в котором больше половины заглавий носят цитатный характер и/или содержат в себе игру слов. Если «простые» заглавия, ненагруженные интертекстуальными смыслами, у переводчиков не вызвали трудностей, то при переводе аллюзивных или содержащих каламбуры заглавий ряд смысловых уровней в русских версиях исчез. В качестве имеющих наиболее показательный игровой и/или многослойный интертекстуальный характер подробно проанализированы заглавия «Equal Rites», «Snuff», «Monstrous Regiment». На основе проведенного анализа сделан вывод о том, что, поскольку название романа несет на себе максимальную коммуникативную нагрузку, определяет векторы прочтения текста, открывает путь к авторскому замыслу, вопрос полноценного перевода заглавия и его адаптации с одного языка на другой становится первостепенным. Это особенно актуально при работе с романами Терри Пратчетта, когда утрата изначальной полисемичности, цитатности и игрового начала может привести к потере самой сути авторского стиля писателя.

Статья посвящена анализу культового романа писателя-битника Дж. Керуака «В дороге» («On the Road»). Целью является определение и описание особенностей художественного мира автора, реализованных как элементы «кинематографичности». В рамках статьи данный термин описывает специфику образов и мотивов, соотносящихся с миром кино. Их использование в процессе анализа текста указанного произведения может существенно обогатить восприятие творчества Керуака современным читателем. Писатель щедро внедряет в ткань повествования ссылки на известных в его время актеров и их знаковые роли, а также на типовые сюжеты и жанровые особенности фильмов, популярных на момент создания романа. С течением времени явные для поколения битников киноаллюзии стали нуждаться в дополнительной расшифровке. С этой целью качественный анализ англоязычного текста романа был выполнен в два этапа. Сначала, с использованием функции поиска по ключевым словам «movie» и «Hollywood», были обнаружены эпизоды, имеющие связь с указанными понятиями. Далее избранные фрагменты текста, наиболее показательные в контексте статьи, были проанализированы дополнительно. В результате проделанной исследовательской работы отмечается, что Керуак смело использует знакомые его поколению кинообразы, делая еще более яркими описания собственных персонажей. Кроме того, сюжетные повороты и сквозные темы повествования приобретают дополнительный подтекст, проявляющийся на визуальном и текстуальном уровнях. Отсылки к миру кино позволяют автору экспериментировать с жанровыми стандартами, творчески перерабатывая литературные и кинематографические традиции США.

В статье через понятие редупликации анализируется трансформация рассказчика в ходе диегетически спроецированного акта чтения. Выбор термина «редупликация» вместо французского mise en abyme обосновывается строгостью понятия, представленного Л. Дэлленбахом как нарративная фигура аналогического удвоения на уровне истории или дискурса при наличии вставного фрагмента. Выбор романа «Гибель всерьез» Л. Арагона объясняется сочетанием двух видов удвоения: аналогия темы убийства между вставным рассказом «Эдип» и обрамлением (история) и проекция самого чтения рассказа (дискурс). До сих пор не изучено взаимодействие нарративных инстанций и вставного фрагмента при редупликации. В этой связи отмечается функциональность редупликации истории к выявлению меняющейся в ходе чтения позиции рассказчика-писателя, использующего «Эдипа» для рефлексии убийства. С целью выявить трансформацию рассказчика во взаимодействии со вставным фрагментом анализируется тема убийства на разных этапах рецепции. Делается вывод о том, что чтение «Эдипа» напоминает рассказчику о его писательской роли. Им формулируются отличия по отношению к обрамлению (убийство как письмо, совмещение писателя и убийцы), являющие собой новые смыслы и определяющие взаимодействие рассказчика с «Эдипом» как интерпретационное, копирующее функцию реального читателя. Интерпретационное смыслопорождение имеет также сюжетно-личностную функцию разрешения рассказчиком конфликта при помощи оформленного по прочтении метафорического восприятия убийства. Наконец рассказчик, объединяющий историю и дискурс, способствует сплетению двух видов редупликации, позволяя далее исследовать ее синтетически.

Усадебная мифология в повести А. П. Гайдара «На графских развалинах» (1928) анализируется с помощью нового теоретического инструментария, релевантного «усадебному тексту» русской литературы советского периода, по ряду признаков отличному от эпохи Серебряного века. Выдвинут новый термин «криптоусадебная мифология», суть которого в имплицитном присутствии в произведении положительного «усадебного мифа» рубежа XIX-XX вв. под покровом советской неомифологии как мечты о справедливом социальном строе и новом человеке, с одной стороны, и как отрицания помещичьей усадьбы из-за пороков и эксплуататорской сущности ее хозяев с другой. Доказывается, что, несмотря на критику дореволюционных порядков, повесть Гайдара является органической частью «усадебного текста» русской литературы XIX начала XX в. как в ее «готическом модусе», так и в аспекте утверждения идеала «рая на земле», присущего и традиционной «усадебной культуре», и новому советскому строю. Благодаря обнаружению в повести «криптоусадебной мифологии» сделан вывод о том, что истинными наследниками непреходящих ценностей вековой «усадебной культуры» становятся не графские, не помещичьи дети, предавшие высокие идеалы своих предков, а советские школьники конца 1920-х гг. из простых крестьянских семей, для которых бывшая владельческая усадьба превращается в общественное, народное достояние. Исследование выполнено с использованием элементов тезаурусного, контекстуального и мифопоэтического подходов в рамках исторической поэтики, а также с обращением к биографическому методу.

При переводе жанровой прозы, например детективного рассказа или рассказа с элементами детектива, крайне важно отнестись со всем возможным вниманием к «уликам», ведущим к пониманию скрытой, подтекстовой информации - деталям экспозиции, взаимоотношениям героев, описанию конфликта.

Перевод в этом случае должен обладать качествами не только художественной, но и информационной эквивалентности. В статье рассматриваются варианты перевода скрытой информации в рассказе Эдгара По The Cask of Amontillado, а именно вопрос о третьем, невидимом герое одной из сюжетных линий повествования. Идея, нравственный вывод рассказа зависят от признания или непризнания самого факта существования этого персонажа. Актуальность исследования обусловлена тем, что споры о природе этого героя ведутся в американском литературоведении уже десятки лет, а единое мнение отсутствует.

В статье предпринимается попытка логизировать разные мнения, выразить свое и обосновать его. Проблема рассматривается посредством анализа различных переводов на разные языки. Такой подход применительно к этой конкретной задаче ранее не предпринимался и носит характер научной новизны.

Выбранная тема также представляется удачной для демонстрации положительного ответа на вечный переводческий вопрос: «Нужно ли заново переводить уже переведенные тексты?».