Публикации автора

Статья посвящена эпистемологии ценностей. Отталкиваясь от феноменологии переживания ценности, семиотики ценностей и кантианской этики долга, анализируется противоречивый онтологический статус ценностей и подходы к их опредмечиванию. С опорой на философию поступка М. М. Бахтина критически рассматриваются две радикальные теоретические позиции в отношении ценностей: платонизм и эволюционно-биологический редукционизм. Делается вывод о практически значимой трансцендентности ценностей, не существующих в качестве фактов или идей, но переживаемых в качестве возможности преодоления наличного состояния человека. Обосновывается, что ценности представляют собой форму конструктивного переживания человеком собственной конечности. Поэтому они противоположны потребностям, укорененным в биологической природе человека и направленным на поддержание его животного существования. Смешение ценностей и потребностей как двух типов векторов человеческого существования - центробежного, преодолевающего наличное состояние, и центростремительного, удерживающего наличное состояние, - в практике делает невозможным полную реализацию ценности, а в теории приводит к инволюционным моделям развития, поощряющим эгоцентрические практики и подменяющим частными формами заботы о себе всеобщий долг преодоления себя. При этом культурная история хранит образцы продуктивного сопряжения потребностей с ценностями, - теоретические и практические интерпретации ценностей, совместимые с необходимыми практиками заботы о себе (удовлетворением потребностей), но позволяющие выйти за их пределы к ответственной жизни не предопределенного собственной ограниченностью существа.

Выпуск журнала, который вы держите в руках, — или, что более вероятно, читаете в электронном виде с экрана какого-то значительно более молодого, чем бумага, артефакта, — посвящен теме сколь вечной и благородной, столь же болезненной и каждый раз предстающей новой

Введение. В статье обосновывается положение, согласно которому, помимо собственного предмета конкретных мысленных экспериментов, каждый из них вскрывает общие принципы работы воображения – элементы трансцендентальной схемы, которую И. Кант противоречиво определяет как чистое представление, являющееся одновременно интеллектуальным и чувственным. В этом смысле воображение является метапредметом мысленного эксперимента. Теоретический анализ. С помощью мысленных экспериментов, оперирующих предельными представлениями, проясняются необходимые схемы синтеза, связанные с фундаментальными понятиями. Связь мысленного эксперимента с воображением очевидна и в специальной литературе, по замечанию Р. Соренсена, рассматривается как тривиальная, в мысленном эксперименте «воображение заменяет восприятие», а надежность результата зависит от того, насколько хорошо воображение справляется с ролью восприятия. При этом двусмысленность трактовки воображения, характерная для интеллектуальной культуры Нового времени, непосредственно отражается на оценке эпистемологического статуса, тесно связанного с ним мысленного эксперимента. Воображение понимается, с одной стороны, как нечто противоположное разуму – источник химер и заблуждений; с другой стороны, воображение является фундаментальным условием познания, поскольку вне синтеза, с которого начинается любое предметное знание, познавательная деятельность вообще невозможна, и «знать» означает «уметь представить», т. е. вообразить. Устройство этой способности как раз и выявляет мысленный эксперимент, в котором нереалистические посылки используются для демонстрации работы трансцендентального схематизма, т. е. необходимого способа синтеза, подобно тому, как карта отображает не только местность (которой может и не быть), но и способ работы картографа (который будет запечатлен с необходимостью).

Заключение. Кроме предмета, выступающего явной целью конкретного мысленного эксперимента, в нем раскрывается инвариантный для всех мысленных экспериментов предмет – принципы работы воображения.