В статье исследуется музыкализация модернистской художественной прозы, отобразившая такие тенденции, как кризис языка и мимесиса, стремление к абстракции и нонфигуративности. По мере редукции предметного мира возрастает роль плана выражения и саморефлексии формы. Музыка становится для модернистов тем языком, который позволяет выразить утопическое, незримое и (не)возможное. Культурный пессимизм, «ужас перед историей» (М. Элиаде) повлияли на освоение абстрактных, универсально-архетипических моделей мира и человека. Музыка была воспринята Дж. Джойсом, В. Вульф, Г. Гессе, Т. Манном, Х. Волльшлегером, Т. Бернхардом и другими модернистами как инструментарий, с помощью которого можно попытаться избыть абсурд бытия. Восприимчивость читателя и исследователя к медиальным кодам позволяет обнаружить в подражании модернистского романа музыке не только экстравагантность авторской фантазии, но и разоблачение референциальной иллюзии, а также тенденцию к перформативности. Новизна исследования состоит в уточнении типологии музыкально-литературного диалога, а на историко-литературном уровне - в выявлении семиотических, эпистемологических и поэтологических оснований модернистской квазимузыкальной прозы, разработавшей на пути деконструкции буржуазного романа собственные эквиваленты музыкальных приемов и стилей. В качестве примера музыкальной прозы рассматривается роман австрийского писателя Томаса Бернхарда «Известковый завод» («Das Kalkwerk», 1970). Он интерпретируется как итог творческой эволюции автора от лирики, подражающей барочному стилю и мироощущению, к экспериментальной поэзии и прозе и, наконец, к прозе с усложненным синтаксисом, подражающим романтической фразировке. Полифоническая структура прозы Бернхарда, ее строгий, абстрактный композиционный рисунок интерпретируются как модернистские приемы упорядочения хаоса бытия.