Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки

В статье описаны результаты исследования, предметом которого стали предложения по кодификации административного законодательства Российской Федерации за последние 25 лет. Авторы исследования поставили перед собой цель провести анализ эволюции предложений по кодификации административного права и предприняли попытку оценить их эффективность и выявить перспективные направления дальнейшего развития отрасли. Методология. Использованы общенаучные методы (анализ, синтез) и специальные юридические методы (сравнительно-правовой анализ, формально-юридический метод). Проанализированы нормативные правовые акты, проекты законов и научные публикации по теме. Результаты. Выявлены ключевые этапы и тенденции в кодификации административного законодательства, определены основные проблемы и предложены пути их решения. Выводы. Кодификация административного права является необходимым шагом для повышения эффективности правового регулирования, однако требует комплексного подхода и учёта специфики административных отношений.

В статье производится исследование отдельных категорий сведений конфиденциального характера, подлежащих обороту в оперативных подразделениях органов внутренних дел. Исследуются практикоориентированные подсистемы ИСОД МВД Росси необходимые при выполнении задач оперативных подразделений органов внутренних дел, а именно - банк данных о регистрационном учете иностранных граждан и лиц без гражданства, а также - система регистрации граждан Российской Федерации по месту жительства и месту пребывания. Отмечены отдельные правовые пробелы, коллизии в действующих нормативных правовых актах, регулирующих процедуры защиты конфиденциальных данных, а также пути их возможного разрешения. Обозначено практическое предложение автора относительно необходимости достижения сбалансированности механизма применения правовых, организационных, технических мер защиты конфиденциальных сведений в органах внутренних дел и практической потребностью в доступе к данным ограниченного распространения у оперативных подразделений.

В статье проведен теоретический анализ специфических признаков специального правового статуса, позволяющих отграничить его от общего правового статуса. Отмечается, что в некоторых случаях, взаимодействие общего и специального статусов не очевидно, между ними могут возникать противоречия, которые требуют отдать чему-либо приоритет. Автор уточняет понятие «общий правовой статус», показателем которого, с точки зрения юридической техники, служит квантор всеобщности на уровне определенных лексических оборотов. Специальным правовым статусом обозначают особое правовое состояние личности или группы субъектов, обусловленное выполняемой социальной ролью, получившей юридическое закрепление в нормативных правовых актах. Подчеркивается отсутствие однозначного подхода к определению и наименованию специального правового статуса. Проводится анализ признаков специального правового статуса. В частности, специальный правовой статус основан на системе правовых исключений, которые представляют собой отступления от исходной нормативной модели за счет расширения или сокращения круга универсальных прав и обязанностей. Специальный правовой статус предполагает формально-юридическое (легальность) и социальное признание (легитимность). Специальный правовой статус включает в себя особые юридические гарантии и меры защиты. В заключении предлагается авторская формулировка специального правового статуса.

Статья посвящена исследованию особенностей двух форм уяснения права: индивидуальной и коллективной. Автором выделяются три уровня индивидуального уяснения права: обыденный, профессиональный и доктринальный. В статье уделяется внимание особенностям правотворческого и правоприменительного уяснения, осуществляемого коллективными субъектами права. Актуальность исследования обусловлена высокой практической значимостью уяснения права, ведь данный процесс является основой любого вида юридической деятельности и осуществляется всеми заинтересованными субъектами при необходимости разрешения жизненных ситуаций, требующих правового регулирования. В результате исследования автор приходит к выводу, что качественное уяснение права вне зависимости от формы его осуществления способствует обеспечению стабильности, соблюдению законности и правопорядка в обществе.

В статье проведен теоретический анализ общесоциальных, собственно юридических и специфических функций отсылочных норм. Отмечается, что в функциональной характеристике находят свое отражение особенные свойства отсылочных предписаний. Нормы права, будучи отдельным элементом права, выполняют ряд функций, свойственных праву в целом. В этой связи, анализируется специфика общесоциальных функций в обеспечении конкретности отсылочных норм, имеющих экономические, политические, социальные, культурные, воспитательные, информационные и др. начала. Обращается внимание на наличие двух основных направлений воздействия отсылочных норм: регулятивного и охранительного. Регулятивная функция отсылочных норм обладает своеобразием, предопределенным их целевым предназначением, поэтому выделяются три подфункции – конкретизирующая, дополняющая и ограничивающая. При этом отсылочные нормы, регулируя общественные отношения, одновременно их охраняют. Констатируется наличие специфических функций отсылочных норм, которые позволяют раскрыть их особый функционал. Функционирование отсылочных норм направлено на достижение отраслевого и межотраслевого взаимодействия между элементами отсылочной нормы, содержащихся в различных структурных единицах нормативного правового акта или нормативного договора. Такая системная взаимосвязь структурных элементов отсылочных норм способствует обмену правовой информацией, закрепленной в юридических текстах. Посредством функции законодательной экономии, обеспечивается компактность изложения нормативного материала, исключение дублирования в текстах.

В статье анализируется феномен «организованная общность работников». Отмечается, что действующее трудовое законодательство не оперирует таким термином, как «трудовой коллектив». Перечисляются коллективные права, закрепленные в Трудовом кодексе РФ за работниками, в том числе: право на объединение для защиты трудовых права, забастовка как право на самозащиту, право на ведение коллективных переговоров и другие. Констатируется, что реализация коллективных прав, закрепленных за работниками, требует слаженных и согласованных действий, которые влекут за собой появление организованной общности работников. Предлагается классификация организованной общности работников на простую и сложную. Выделяются и описываются признаки организованной общности работников. Делается вывод о том, что организованной общностью работники становятся коллективным субъектом правоотношений в тех случаях, когда, в рамках коллективной реализации трудовых прав предпринимают действия к избранию представительных органов и формально закрепляют их компетенцию (документально оформляют свое волеизъявление).

Актуальность данного исследования заключается в том, что оно посвящено теме коррупции, масштабы которой достигли транснациональных масштабов, поэтому международным сообществом на протяжении достаточно продолжительного времени предпринимаются коллективные усилия, направленные на снижение остроты этой проблемы. С учетом же того обстоятельства, что в современной России коррупционные практики на протяжении всей постсоветской истории нашей страны стали обыденным явлением, авторами предпринята попытка систематизации опыта антикоррупционной политики в ряде государств, которым эту проблему удается достаточно успешно решать. В данной публикации авторами сделан акцент на использовании в ней экспертных оценок ученых из числа действующих и бывших сотрудников правоохранительных органов, для которых тема коррупции в разных сферах государственных и общественных отношений хорошо известна, в том числе и «изнутри», в результате чего они выявили те зарубежные практики, использование которых может принести положительный эффект в нашей стране, а также сделана попытка найти объяснение тому, почему этот опыт пока не дает у нас должных результатов, и какие факторы могут способствовать повышению эффективности государственной антикоррупционной политики.

В статье рассматриваются уголовно-правовые аспекты неоказания медицинской помощи больному, включая вопросы квалификации данного преступления, проблемы правоприменительной практики и особенности привлечения медицинских работников к уголовной ответственности. Проанализированы нормы Уголовного кодекса Российской Федерации, регулирующие ответственность за неоказание помощи (статья 124 УК РФ), а также судебная практика и статистические данные по применению этих норм. Особое внимание уделено вопросам квалификации преступления, сложностям в установлении причинно-следственной связи между бездействием медицинского работника и последствиями, а также наличию уважительных причин, исключающих уголовную ответственность. Автор предлагает варианты улучшения правоприменительной практики, в том числе через уточнение границ ответственности, детализированное определение уважительных причин неоказания помощи, а также разграничение ответственности за ненадлежащее оказание помощи и полный отказ от неё. В статье приводится анализ субъектов преступления, рассматриваемых в сфере профессиональной компетенции медицинских работников, и поднимается вопрос о необходимости совершенствования законодательства в данной области. Предложены изменения в Уголовный кодекс РФ и Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» для повышения эффективности правоприменения и обеспечения защиты прав граждан на получение своевременной медицинской помощи.

В статье проводится исследование института конфискации имущества в целях изучения его правовой природы, формы и содержания. Для достижения поставленных целей автором используются методы системного анализа нормативного правового материала, теоретической литературы, разъяснений Верховного Суда РФ, а также судебной практики. В ходе проведенного анализа автор приходит к выводу о том, что мера, закрепленная в главе 151 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ), объединяет в себе 2 формы уголовно-правового воздействия. Первая – реституционное изъятие имущества, предусмотренное п. «а» – «б» ч. 1 ст. 1041 и ч. 1 ст. 1043 УК РФ, представляющее собой иную меру уголовно-правового характера, направленную на восстановление первоначального, существовавшего до момента совершения преступления имущественного состояния потерпевшего. Вторая – превентивная конфискация, закрепленная в п. «в» – «д» ч. 1 ст. 1041 УК РФ, являющаяся аналогом наказания, нацеленного на уголовно-правовое воздействие посредством изъятия имущества, находящегося в собственности лица, совершившего преступление. Результатом исследования также является вывод о корректности употребления термина «изъятие» в отношении меры, предусмотренной п. «а» – «б» ч. 1 ст. 1041УК РФ.

В статье рассматриваются и анализируются современные криминалистические методики в сфере биологической идентификации человека, криминалистической диагностики, наиболее перспективной из которых, по мнению автора, является изучение микробиома (микробиоты) человека, его микробиомной сигнатуры. В статье предлагается авторское определение микробиомного профиля человека, имеющего ряд признаков, позволяющих использовать его для решения криминалистических задач по идентификации (отождествлению) личности. Кроме того, для решения задач уголовного судопроизводства в сфере раскрытия и расследования преступлений, автором обосновывается возможность реализации программы микробиомной регистрации различных категорий лиц (по аналогии с геномной регистрацией).

Цель: определить эмпирическую ценность для уголовного судопроизводства и криминалистическую значимость для решения задач идентификации (отождествления) личности потенциала микробиома человека.

Методы: диалектический; деятельностный, системный и ситуационный подходы; методика научно-тематического анализа Дж. Холтона.

Результаты: обоснована актуальность поднятой темы и сделаны выводы о необходимости методической и эмпирической разработки нового криминалистического знания о потенциале микробиома человека в сфере криминалистической идентификации (отождествления) личности и криминалистической диагностики.

Статья имеет своей основной целью установление международно-правовых оснований криминализации деяний, направленных против отношений собственности.

Методология. Для реализации указанной цели использовались системно-структурный, формально-юридический, историко-правовой и сравнительно-правовой методы исследования.

Результаты. По итогам проведенного уголовно-правового анализа были зафиксированы 3 вида преступлений против собственности, которые нашли отражение в ратифицированных РФ международно-правовых актах: 1) хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование имущества публичным должностным лицом (ст. 2, 17 Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 г.); 2) хищение культурных ценностей (ст. 1, 4 Конвенции ООН о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта от 14 марта 1954 г., ст. 1, 3, 4 Конвенции ООН о мерах, направленных на запрещение и предупреждение незаконного ввоза, вывоза и передачи права собственности на культурные ценности от 14 ноября 1970 г., ст. 1 Конвенции ООН об охране всемирного культурного и природного наследия от 16 ноября 1972 г.); 3) разрыв или повреждение подводного телеграфного, телефонного высоковольтного кабеля или трубопровода (ст. 2 Международной конвенции по охране подводных телеграфных кабелей от 14 марта 1884 г., ст. 113 Конвенции ООН по морскому праву от 10 декабря 1982 г.).

В статье анализируется феномен «взаимодействие» и описываются его характерные признаки. Подчеркивается, что в условиях недостаточности проведения мер по координации деятельности правоохранительных органов наблюдается тенденция по увеличению масштаба и интенсивности взаимодействия органов прокуратуры с различными институтами гражданского общества. Приводятся доводы в пользу нормативного закрепления взаимодействия органов прокуратуры с институтами гражданского общества как одного из направлений деятельности органов прокуратуры. Отмечается, что при взаимодействии институтов гражданского общества и прокуратуры возникает ряд проблем: низкий уровень правосознания у российских граждан и как следствие высокий уровень правового нигилизма, неготовность прокуроров идти на сотрудничество с институтами гражданского общества, субъективность руководителей общественных структур в оценке деятельности органов прокуратуры, излишнее вмешательство общественных организаций во все сферы общественной жизни и др. Обращается внимание на то, что институт независимой антикоррупционной экспертизы, в которой могут принимать участие институты гражданского общества, имеет ряд сложностей в его реализации. Предлагаются пути для снижения проблемных аспектов при установлении взаимодействия органов прокуратуры с институтами гражданского общества. Делается вывод о понимании взаимодействия органов прокуратуры с институтами гражданского общества как самостоятельной не поднадзорной прокурорской деятельности и приводится его определение.