Статья: ПОИСК ИСТОРИЧЕСКИХ АЛЬТЕРНАТИВ - ЭТО ИГРА УМА И РАЗВИТИЕ ИСТОРИЧЕСКОГО ВООБРАЖЕНИЯ (2025)

Статья посвящена 75-летнему юбилею выдающегося российского историка Николая Александровича Мининкова. На формирование личности и мировоззрения ученого и педагога оказали влияние семейные традиции. Приоритетным направлением исследований Н. А. Мининкова стала история донского казачества. Этой большой теме были посвящены его кандидатская и докторская диссертации. Чтение лекций по теоретическим проблемам исторической науки предопределило новое направление его научной работы, посвященное вопросам теории и методологии истории. Еще одним направлением его исследования стали биографии и научная деятельность историков Дона, а также жизнь, судьба, академические труды и литературное творчество известного советского историка Д. Н. Альшица. Совместно с Л. В. Мининковой он подготовил и выпустил монографию, посвященную трудам о российских историках, с обоснованием воздействия личности историка на результаты его научной работы. Как лектор и преподаватель Н. А. Мининков вел и продолжает вести курсы по специальным историческим дисциплинам для студентов и магистрантов Института истории и международных отношений Южного федерального университета.

Распад СССР, либеральные реформы, «война историографий» нанесли большей урон советской традиции плодотворного взаимодействия ученых и педагогов Юга России, заложенной Ю. А. Ждановым — выдающимся организатором науки и образования, ректором Ростовского университета и Председателем Северо-Кавказского научного центра высшей школы. В статье рассказывается о научно-педагогической деятельности известного ростовского ученого и педагога Андрея Вадимовича Венкова, которому 15 декабря 2024 г. исполнилось 70 лет, рассматривается вклад новой генерации ученых, подхвативших эстафетную палочку старших товарищей по дальнейшему углублению интеграции деятельности научных и образовательных учреждений в интересах сохранения и укрепления российской государственности на Северном Кавказе.

Материал представляет собой обзор Всероссийской научной конференции «Древнерусская книжность: опыты прочтения и источниковедческого осмысления. Памяти Владимира Владимировича Милькова (1951–2021) и Рэма Александровича Симонова (1929–2023)», прошедшей 16 декабря 2024 г. в Москве, в Институте философии РАН. Организаторами конференции выступили сектор истории русской философии Института философии РАН и редакция журнала «Палеоросия. Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях». Конференция стала междисциплинарной площадкой для обсуждения широкого спектра вопросов, связанных с древнерусской книжностью и ее влиянием на историю и культуру России. Участниками конференции обсуждались церковно-правовые вопросы отечественного Средневековья, были рассмотрены философские и богословские аспекты древнерусской книжности (диофизитстские и сотериологические взгляды Иосифа Волоцкого, «интеллектуальный ресурс» Симеона Полоцкого и его методы работы с библиографическими источниками, наследие Кирилла Туровского и др.), затронуты новые перспективы изучения Жития Арсения Коневского, образ «Великого Города» в книжности Владимиро-Суздальской Руси, славяно-русский политеизм и возможность осмысления «Диоптры» Филиппа Монотропа в контексте проблем современного образования

В статье впервые публикуется журнал заседания педагогического совета Новочеркасской мужской гимназии от 1883 г. Документ представляет интерес с позиции оценки процессов развития образовательной системы в Российской империи рубежа XIX–XX вв. и взаимосвязи его с общегосударственными процессами: «еврейским вопросом», некоторыми социальными проблемами и тенденциями управления. Содержание журнала дает комплексное представление об особенностях работы такого органа самоуправления в средних образовательных учреждениях, как педагогический совет, работа которого вскрывает типичные социальные тенденции в обществе рубежа веков: падение профессиональной дисциплины, рост государственного контроля, бюрократизация. Изучение данного источника позволяет охватить диапазон вопросов внутренней жизни среднего образовательного учреждения конца XIX в. В этих материалах можно видеть рост проблем воспитательного характера в гимназии, которые предлагается решать административными методами. Изучение источника ставит вопрос о типологии и широте решаемых образовательными учреждениями проблем в стране на рубеже веков и связи этих вопросов с революционными событиями последующего времени

Конструирование альтернатив свершившимся историческим событиям относится к популярному у историков, политологов и журналистов жанру размышления о прошлом. Особенно показательны многочисленные рассуждения об альтернативном исходе различных ключевых исторических событий: войн, мятежей, революций, заговоров. В этой статье вопросы альтернативности прошлого, поставленные перед участниками дискуссии, рассмотрены на примере истории Российской империи. Именно такая оптика позволяет не только показать аналитические возможности подхода, связанного с рассмотрением исторических альтернатив, но и определить дискуссионные пространства современной историографии сравнительного изучения империй. В этом отношении можно выделить несколько тем для обсуждения: последствия распада империй, общественные ожидания, связанные с крахом «старого режима», альтернативные возможности развития империй. Как показывают специальные исследования, Российская империя имела несколько точек политического и социально-экономического роста в межреволюционный период 1906–1916 гг. Во-первых, в империи Романовых быстро формировался широкий политический класс и развивалась политическая культура. Именно эти обстоятельства могли стать залогом трансформации империи в конституционную монархию. Во-вторых, российская система образования и научная мысль способствовали складыванию условий для масштабного рывка в техническом, производственном и инфраструктурном отношении. Спустя годы после революции 1917 года именно этот потенциал был отчасти реализован в советской индустриализации, а также в развитии инженерной мысли в Европе и Северной Америке

Проблема гипотетических рассуждений об альтернативности прошлого и необходимости изучения образов будущего в прошлом рассматривается сквозь призму теории современных социогуманитарных наук. Отмечается важность факторов непредвиденного в жизни людей и законность профессионального интереса историка как к мотивам исторических акторов, так и к альтернативным реконструкциям прошлого, вызывающим дискуссии о закономерности тех или иных явлений прошлого. Отмечается роль Р. Козеллека, привнесшего в историографию феноменологическую трактовку исторического времени как смены «теперь» — цепи событий, связанных «пространством опыта» и «горизонтами ожидания» живущих поколений, подчеркивается также значимость его представлений о рекурсивной связи «слоев времени», вбирающих в себя и жизнь человека, и бытование длительно существующих социальных структур. Тема проживания исторических канунов современниками представлена в логике рассуждения о темпоральных дискурсах. Историк имеет свободу выбора: уделять ему внимание «подводным течениям» коллективного бессознательного или посвятить себя постфактуальному моделированию, руководствуясь непреложным знанием исходов. Историю победителей и побежденных следует, по мнению автора, писать с позиций симметричного их представления, с обозначением всех значимых контекстуальных нюансов их существования, а историю утопических дискурсов — с позиций того, что разделяемые массой людей убеждения сами становятся влиятельным фактором формирования будущего, даже если грядущее сформируется отличным от ожидаемого образом

Одной из важнейших методологических дискуссий, на протяжении долгого времени разворачивавшейся как в отечественной, так и в зарубежной исторической науке, является полемика о праве на существование альтернативной истории, праве историка на моделирование и анализ нереализовавшихся возможностей, самой принципиальной возможности встроить сослагательное наклонение в толщу исторического нарратива. Представленная статья посвящена осмыслению тех перспектив и возможностей, которые открываются перед исследователем при его взгляде на прошлое как на многовариантное пространство, где, кроме свершившихся фактов, существует широкое поле нереализованных исторических сценариев. Исторические альтернативы выступают не только в качестве продукта исследовательского анализа, но и в качестве реально ожидаемых перспектив общественного развития, которые прогнозируются, ожидаются, но по каким-то причинам не реализуются. В статье рассматривается влияние данных прогнозов и ожиданий на общественные настроения и поведенческие траектории, индивидуальные и коллективные реакции на их реальное (не)воплощение, искажение либо подмену. В качестве основного примера взяты явления русского XIX века как своеобразного затянувшегося кануна великих перемен или столетия несбывшихся надежд и несостоявшихся героев. Делается вывод о том, что несостоявшаяся история, представленная огромным количеством нереализованных проектов и пророчеств, вариантов и альтернатив, является такой же Magistra vitae, как и «реальная» история, выступая в качестве необходимого контекста последней, комментария и ключа к ее пониманию и объяснению.

Статья предлагает обратить внимание на ранее почти неисследованную часть потребления в Советском Союзе — создание советской мужской моды. В фокусе исследования находится деятельность домов моделей одежды и их роль в формировании советской официальной мужской моды. Посредством включения в анализ делопроизводственных материалов домов моделей одежды статья акцентирует внимание на ключевых диалогах и дискуссиях, возникавших в стенах этих учреждений, которые стали площадками для обмена идеями о стиле, моде и идентичности. В рамках исследования рассмотрены вопросы, связанные со сложными отношениями между мужчинами, модой и потреблением, балансом между официальной идеологией и реальными потребностями потребителей, а также влиянием международных модных тенденций на советскую моду. В статье показано, что советская мужская мода всегда находилась в тени моды женской, но при этом предполагалось, что она должна быть разнообразной и динамично меняться вслед за изменением политического курса. Однако ввиду технологических ограничений советской текстильной промышленности, а также условий системного товарного дефицита советская мужская мода имела мало общего с повседневной реальностью, с которой сталкивались советские мужчины

Статья посвящена рассмотрению вопроса о вероятности создания дела «антикоминтерновского блока» — судебного процесса в отношении ряда руководящих деятелей Коминтерна: О. А. Пятницкого, В. Г. Кнорина, А. Л. Абрамова-Мирова, Б. Н. Мельникова и др. Цель, которую преследовал автор — изучить имеющиеся оценки подготовки этого процесса в отечественной и зарубежной историографии, а также документальные источники, в том числе «расстрельные списки», и обобщить полученный материал. Актуальность настоящего исследования заключается в том, что данный вопрос комплексно в отечественной историографии не изучался; арест сотрудников Коминтерна входил в перечень сталинских репрессий, которые являются неотъемлемой частью истории нашей страны XX в.; также данное дело связано с самой международной организацией, без рассмотрения деятельности которой невозможно комплексно изучить внешнюю политику СССР первой половины прошлого века. Новизна работы состоит в попытке обобщить в одном исследовании факты, связанные с исследуемым судебным процессом. Статья основывается на принципе системности, использованы хронологический и историко-сравнительный подходы. Автор пришел к выводу о том, что деятели Коминтерна вполне могли бы предстать перед судом, однако отказ Пятницкого дать показания о существовании «антикоминтерновского блока», слишком большое число арестованных «коминтерновцев», а также чрезмерная перегруженность НКВД и смещение Н. И. Ежова с поста Народного комиссара внутренних дел не позволили состояться новому московскому процессу

В статье рассматривается, как изображались и какое место занимали турки-османы и крымские татары в проповедях и полемических произведениях одного из выдающихся деятелей униатской церкви в Речи Посполитой — Киприана Жоховского, униатского митрополита «всея Руси» в 1674–1693 гг. Отмечается, что в рамках заочной полемики с конфессиональными противниками Жоховский часто апеллировал к бедственному положению христиан под властью мусульман, изображая тех орудиями Божественного гнева, направленного против «схизматиков» и «еретиков», тем самым призывая всех сплотиться вокруг «истинной» католической церкви. С другой стороны, василианин отмечал полное подчинение Константинопольского патриархата османским властям, их покровительство по отношению к православным в Речи Посполитой, а также симпатии самих православных по отношению к Османской империи. Исходя из этого, он оправдывал ограничения и репрессии по отношению к не-католикам, дабы обезопасить саму Польшу от Божественного наказания и оградить от опасного влияния со стороны Стамбула. Констатируется, что, несмотря на данные апелляции, сами турки-османы и крымские татары мало интересовали Киприана Жоховского, а их образы были ему важны в первую очередь именно для утверждения «истинности» и «праведности» католической веры. В рамках подобного дискурса он также прославлял католиков, боровшихся против «магометан», как бы противопоставляя их в этом православным, которые, наоборот, молятся за главного врага всех христиан — османского султана

В работе рассматриваются зафиксированные в древнерусских летописях описания молитв предков за живых князей в династии Рюриковичей (XII–XIII вв.). Целью статьи является выявление основных причин и обстоятельств обращения князей к высшим силам в молитвах за живых представителей княжеского рода. На основе анализа древнерусских нарративных источников делается вывод о христианском характере молитвенных обращений. Большинство описаний княжеских молитв связано с владимирскими князьями — потомками Владимира Мономаха и Юрия Долгорукого. Упоминание как живых, так и умерших правителей при описании молитв свидетельствует о распространении в родовом сознании владимирских Юрьевичей культа княжеских предков — ближайших родственников живых князей по мужской линии. Данное обстоятельство является показателем выделения владимирской ветви как отдельной линии в общей династии Рюриковичей, занимающей особое положение в новом политическом центре русских земель — Владимиро-Суздальской земле и претендующей во второй половине ХІІ–начале ХІІІ в. на политическое верховенство на землях Руси

Обосновывается гипотеза о том, что презентизм является имманентной характеристикой исторического познания XX–первой четверти XXI в., а также предлагаются альтернативы его экстремальным формам в современной исторической культуре (с середины 2000-х гг.). Проблема презентизма рассматривается в соотнесении с концептом историческая культура. Актуальность данной проблематики обусловлена в первую очередь усилением необходимости экспликации имманентных характеристик научного/профессионального исторического познания в условиях расширения границ исторической культуры и разрыва внутри нее социально ориентированного историописания и истории как строгой науки. Теоретическую рамку исследования задает смена типов рациональности/моделей науки: от классической к неклассической, затем к постнеклассической в ситуации постмодерна, — и предпринимается попытка концептуализации новой исторической культуры в ситуации постпостмодерна. При анализе презентизма последней трети XX в. концепция «режимов историчности» Ф. Артога дополняется идеей «конца истории» Ф. Фукуямы и теорией нарратива (Х. Уайт, Ф. Анкерсмит). Сделан вывод о концептуальных различиях презентизма первой трети XX в., жестко обусловленного становлением неклассической модели науки, и презентизма последних десятилетий XX в., обусловленного постнеклассической моделью науки и исторической культурой постмодерна. Предлагается гипотеза нового варианта презентизма в исторической культуре первой четверти XXI в., фактором формирования которого является постпостмодерн и соответствующая ему историческая культура, базовым свойством которой стал процесс ренарративизации после кризиса метанарратива эпохи постмодерна

Статья посвящена чтению литературы о «новых людях», живущих накануне великих перемен, которые и начнутся благодаря им. Несмотря на то, что влияние такого рода текстов на формирование народнического движения и — шире — поколения 1870-х гг. давно стало общим местом в историографии, историки, как правило, обращались к отдельным произведениям, доказательством «влияния» которых служила частота их упоминаний в автобиографических текстах. Исследователи анализировали содержание романов и повестей о «новых людях», предполагая, что описанные в них герои создавали модели жизнестроительства для своих читателей, чтобы они могли преобразовать сначала свои жизни, а затем социальный и политический порядок Российской империи. Статья предлагает отказаться от прямолинейных представлений о том, что тексты оказывают непосредственное влияние на читателей. Анализ двух читательских дневников и переписки молодых людей первой половины 1870-х гг. позволил проследить как широкий репертуар прочитанных книг, так и правила их интерпретации. Автор приходит к заключению, что читатели поколения 1870-х гг. воспроизводили особую модель чтения, представления о которой были наиболее отчетливо сформулированы в статье Д. И. Писарева «Наша университетская наука». Она предполагала самостоятельную интеллектуальную работу над осмыслением прочитанного, причем содержание литературы оказывалось вторично по отношению к интерпретации. Многочисленные романы воспитания, наводнившие российский книжный рынок, закрепили предложенную критиком модель: их герои читали по аналогичным правилам и, избежав падения, превращались в «настоящих людей». Установка на самостоятельный интеллектуальный труд приводила к тому, что восприятие прочитанного могло выходить далеко за пределы привычной современному исследователю интерпретации значимых текстов, таких как романы И. В. Омулевского или Д. Л. Мордовцева, а «новые люди» — подвергаться критике. Главным, чему передовая литература учила читателей 1870-х гг., было собственно чтение

Статья посвящена нарративам темпорализации Судебной реформы современниками, что позволяет пересмотреть политически ангажированные и неочевидные трактовки реформы как «либеральной». С опорой на методологию Билефельдской школы истории понятий в статье анализируются наиболее полемические высказывания о преобразовании судебной системы в ведомственных документах и периодической печати 1860–1870-х гг. Конструируемые в них темпоральные ряды развития правосудия в России и мире исследуются как историческая аргументация для легитимизации реформы или, наоборот, ее критики. В заключение делается вывод о том, что пересборка структур судебной власти, включивших в себя экспертов и представителей общественности в роли присяжных заседателей и поверенных, означала, что именно от их понимания сути реформ зависела работа преобразованных судов. Поэтому важно отметить, что оптимистический прогрессивный дискурс новой судебной власти, сохранившийся в архивных документах и официальной печати, был далеко не единственным и встречал много сомневающихся голосов. Конструирование прогрессивной темпоральности развития цивилизации и утверждения о том, что народ «приноровится» к полезным нововведениям, встречали большое сопротивление

Целью статьи является рассмотрение кануна Пугачевщины не как преддверия бунта, а как самостоятельного научного объекта. Изучение этой проблемы поставлено в контекст категорий «случайность», «закономерность», «возможность», «вероятность» исторического процесса. Местом действия, вобравшем в себя ключевые события и персонажи, выбран Таловой умёт (постоялый двор) недалеко от Яицкого городка. Дело происходило в августе 1773 г., т. е. за несколько недель до бунта, начавшегося 17 сентября того же года. На основе различных источников, прежде всего судебно-следственных материалов, тщательно проанализировано поведение нескольких конкретных людей. От них зависело, вспыхнет ли Пугачевский бунт или история пойдет по другому пути. Большая часть документов не опубликована, находится в архиве и представляет собой протоколы допросов действующих лиц. Главное внимание обращено на личность С. М. Оболяева — хозяина умёта. На его примере показана роль «маленького» человека как актора событий большой истории. Выявлены и проанализированы существовавшие тогда на Яике исторические альтернативы. Исследованы индивидуальные и коллективные жизненные стратегии незаметных ранее персонажей в условиях кризиса, когда не только их действия формировали будущее, но они сами становились заложниками затеянного. Таким образом, показана самоценность переходного времени между сегодня и еще не наступившим завтра

Монгольское нашествие — событие, расколовшее историю Руси на время «до» и «после» вторжения. Однако в жизни древнерусской церковной организации нашествие сказалось особым образом. Высшая церковная иерархия смогла не только сохранить свою целостность, но и укрепить свое положение. Данная особенность прослеживается в том числе в области каноническо-правовых отношений. В представленной статье предпринята попытка осмыслить церковноправовую ситуацию на Руси накануне монгольского нашествия. Предварительные наблюдения позволяют заключить, что проблема грядущих потрясений в принципе отсутствовала в церковно-канонических текстах. Темы ожидания грядущих бедствий и страхов никак не прослеживаются в текстах эпохи. Собственно, и последующие события убеждают, что, невзирая на грандиозное вторжение и последовавшие за ним бедствия, канонический строй церкви и протекавшие в ней правовые процессы характеризовались поступательностью и преемственностью в развитии

Выдвигается и обосновывается тезис, согласно которому процессы ранней европейской модернизации (то есть период накануне современности) были неразрывно связаны с насилием, выражением которого стала, в частности, «социальная дисциплинаризация». Приводятся характерные примеры из истории провинции Артуа во Франции в XV в. (на основе исследований Р. Мюшамбле) и польской деревни в XVII–XVIII вв. (на основе исследований М. А. Корзо), подтверждающие, что запреты, ограничения и репрессии «социальной дисциплинаризации» получали религиозное обоснование. Эти мрачные стороны ранней модернизации оставили отпечаток на развитии Европы в XIX–XX вв. Подчеркивается, что, во-первых, репрессивные тенденции в культуре раннего модерна развернулись уже в зрелое Средневековье; во-вторых, они, как представляется, коррелировали со специфически католической, «августиновской» системой представлений о человеке (антропологией); в-третьих, они не связаны с переходом к «раннему капитализму», происходя в зоне и первичной (Франция, Нидерланды), и вторичной (Польша) модернизации, потому что «социальная дисциплинаризация» предстает как процесс, имманентно связанный с развертыванием заложенных в «латинском» христианстве собственно религиозных начал

Статья представляет собой введение к теме номера, сфокусированной на проблеме исторической ретроспекции и тех аберрациях, которые порождает трактовка исторических фактов безотносительно анализа ситуации, непосредственно предшествовавшей произошедшему событию. Обосновывается тезис об эвристических возможностях исследовательской оптики «будущее в прошедшем», когда вероятность и значение исторического явления оценивается в соотнесении с его преддверием, кануном как точкой перехода совокупности событий-причин в событие-следствие. Взгляд на исторический факт в той темпоральной проекции, в которой событие воспринималось современниками, абстрагируясь от знания исследователя о реальных его последствиях, позволяет увидеть исследуемое явление как реализованный сценарий развития на фоне множества нереализованных возможностей, во всей полноте причинно-следственных связей и в соотнесении закономерностей, случайностей и человеческого фактора. Рассмотрение события из точки его кануна также дает возможность более полного понимания мотивации исторических акторов без искажающего эффекта, сопряженного с априорным представлением о реализованных исторических сценариях как наиболее вероятных. Кроме того, применение исследовательской оптики «будущее в прошедшем» дает основания для пересмотра представления о «черных лебедях» — аномальных и непредсказуемых событиях, радикально изменивших действительность и post factum истолкованных в качестве закономерных — как ключевом маркере современности. С позиций применения данного подхода становится очевидным, что подобные события происходили и в прошлом, однако их восприятие современниками было заслонено в исторической памяти более поздними трактовками