Статья: ДЕЛО «АНТИКОМИНТЕРНОВСКОГО БЛОКА» - НОВЫЙ МОСКОВСКИЙ ПРОЦЕСС? (2025)

Статья посвящена 75-летнему юбилею выдающегося российского историка Николая Александровича Мининкова. На формирование личности и мировоззрения ученого и педагога оказали влияние семейные традиции. Приоритетным направлением исследований Н. А. Мининкова стала история донского казачества. Этой большой теме были посвящены его кандидатская и докторская диссертации. Чтение лекций по теоретическим проблемам исторической науки предопределило новое направление его научной работы, посвященное вопросам теории и методологии истории. Еще одним направлением его исследования стали биографии и научная деятельность историков Дона, а также жизнь, судьба, академические труды и литературное творчество известного советского историка Д. Н. Альшица. Совместно с Л. В. Мининковой он подготовил и выпустил монографию, посвященную трудам о российских историках, с обоснованием воздействия личности историка на результаты его научной работы. Как лектор и преподаватель Н. А. Мининков вел и продолжает вести курсы по специальным историческим дисциплинам для студентов и магистрантов Института истории и международных отношений Южного федерального университета.

Распад СССР, либеральные реформы, «война историографий» нанесли большей урон советской традиции плодотворного взаимодействия ученых и педагогов Юга России, заложенной Ю. А. Ждановым — выдающимся организатором науки и образования, ректором Ростовского университета и Председателем Северо-Кавказского научного центра высшей школы. В статье рассказывается о научно-педагогической деятельности известного ростовского ученого и педагога Андрея Вадимовича Венкова, которому 15 декабря 2024 г. исполнилось 70 лет, рассматривается вклад новой генерации ученых, подхвативших эстафетную палочку старших товарищей по дальнейшему углублению интеграции деятельности научных и образовательных учреждений в интересах сохранения и укрепления российской государственности на Северном Кавказе.

Материал представляет собой обзор Всероссийской научной конференции «Древнерусская книжность: опыты прочтения и источниковедческого осмысления. Памяти Владимира Владимировича Милькова (1951–2021) и Рэма Александровича Симонова (1929–2023)», прошедшей 16 декабря 2024 г. в Москве, в Институте философии РАН. Организаторами конференции выступили сектор истории русской философии Института философии РАН и редакция журнала «Палеоросия. Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях». Конференция стала междисциплинарной площадкой для обсуждения широкого спектра вопросов, связанных с древнерусской книжностью и ее влиянием на историю и культуру России. Участниками конференции обсуждались церковно-правовые вопросы отечественного Средневековья, были рассмотрены философские и богословские аспекты древнерусской книжности (диофизитстские и сотериологические взгляды Иосифа Волоцкого, «интеллектуальный ресурс» Симеона Полоцкого и его методы работы с библиографическими источниками, наследие Кирилла Туровского и др.), затронуты новые перспективы изучения Жития Арсения Коневского, образ «Великого Города» в книжности Владимиро-Суздальской Руси, славяно-русский политеизм и возможность осмысления «Диоптры» Филиппа Монотропа в контексте проблем современного образования

В статье впервые публикуется журнал заседания педагогического совета Новочеркасской мужской гимназии от 1883 г. Документ представляет интерес с позиции оценки процессов развития образовательной системы в Российской империи рубежа XIX–XX вв. и взаимосвязи его с общегосударственными процессами: «еврейским вопросом», некоторыми социальными проблемами и тенденциями управления. Содержание журнала дает комплексное представление об особенностях работы такого органа самоуправления в средних образовательных учреждениях, как педагогический совет, работа которого вскрывает типичные социальные тенденции в обществе рубежа веков: падение профессиональной дисциплины, рост государственного контроля, бюрократизация. Изучение данного источника позволяет охватить диапазон вопросов внутренней жизни среднего образовательного учреждения конца XIX в. В этих материалах можно видеть рост проблем воспитательного характера в гимназии, которые предлагается решать административными методами. Изучение источника ставит вопрос о типологии и широте решаемых образовательными учреждениями проблем в стране на рубеже веков и связи этих вопросов с революционными событиями последующего времени

Конструирование альтернатив свершившимся историческим событиям относится к популярному у историков, политологов и журналистов жанру размышления о прошлом. Особенно показательны многочисленные рассуждения об альтернативном исходе различных ключевых исторических событий: войн, мятежей, революций, заговоров. В этой статье вопросы альтернативности прошлого, поставленные перед участниками дискуссии, рассмотрены на примере истории Российской империи. Именно такая оптика позволяет не только показать аналитические возможности подхода, связанного с рассмотрением исторических альтернатив, но и определить дискуссионные пространства современной историографии сравнительного изучения империй. В этом отношении можно выделить несколько тем для обсуждения: последствия распада империй, общественные ожидания, связанные с крахом «старого режима», альтернативные возможности развития империй. Как показывают специальные исследования, Российская империя имела несколько точек политического и социально-экономического роста в межреволюционный период 1906–1916 гг. Во-первых, в империи Романовых быстро формировался широкий политический класс и развивалась политическая культура. Именно эти обстоятельства могли стать залогом трансформации империи в конституционную монархию. Во-вторых, российская система образования и научная мысль способствовали складыванию условий для масштабного рывка в техническом, производственном и инфраструктурном отношении. Спустя годы после революции 1917 года именно этот потенциал был отчасти реализован в советской индустриализации, а также в развитии инженерной мысли в Европе и Северной Америке

Проблема гипотетических рассуждений об альтернативности прошлого и необходимости изучения образов будущего в прошлом рассматривается сквозь призму теории современных социогуманитарных наук. Отмечается важность факторов непредвиденного в жизни людей и законность профессионального интереса историка как к мотивам исторических акторов, так и к альтернативным реконструкциям прошлого, вызывающим дискуссии о закономерности тех или иных явлений прошлого. Отмечается роль Р. Козеллека, привнесшего в историографию феноменологическую трактовку исторического времени как смены «теперь» — цепи событий, связанных «пространством опыта» и «горизонтами ожидания» живущих поколений, подчеркивается также значимость его представлений о рекурсивной связи «слоев времени», вбирающих в себя и жизнь человека, и бытование длительно существующих социальных структур. Тема проживания исторических канунов современниками представлена в логике рассуждения о темпоральных дискурсах. Историк имеет свободу выбора: уделять ему внимание «подводным течениям» коллективного бессознательного или посвятить себя постфактуальному моделированию, руководствуясь непреложным знанием исходов. Историю победителей и побежденных следует, по мнению автора, писать с позиций симметричного их представления, с обозначением всех значимых контекстуальных нюансов их существования, а историю утопических дискурсов — с позиций того, что разделяемые массой людей убеждения сами становятся влиятельным фактором формирования будущего, даже если грядущее сформируется отличным от ожидаемого образом

Вопрос об альтернативности, вариативности, «осевых моментах» и поворотных точках в истории больше относится к сфере историографии, чем реально свершившейся истории. Такие оценки и гипотезы часто возникают «задним числом», когда известен результат, и теперь под результат подгоняют якобы имевшиеся раньше причины, по которым история пошла именно этим путем, а не другим. Как правило, в подобных исследованиях рассматриваются не собственно исторические альтернативы, а сюжеты из области борьбы идей и дискурсов. В этом плане такие оценки заслуживают изучения, потому что борьба идей и дискурсов имеет вполне реальное влияние на материальную сторону исторического процесса, и без учета этого влияния невозможен поиск причин исторических деяний, событий, процессов

Одной из важнейших методологических дискуссий, на протяжении долгого времени разворачивавшейся как в отечественной, так и в зарубежной исторической науке, является полемика о праве на существование альтернативной истории, праве историка на моделирование и анализ нереализовавшихся возможностей, самой принципиальной возможности встроить сослагательное наклонение в толщу исторического нарратива. Представленная статья посвящена осмыслению тех перспектив и возможностей, которые открываются перед исследователем при его взгляде на прошлое как на многовариантное пространство, где, кроме свершившихся фактов, существует широкое поле нереализованных исторических сценариев. Исторические альтернативы выступают не только в качестве продукта исследовательского анализа, но и в качестве реально ожидаемых перспектив общественного развития, которые прогнозируются, ожидаются, но по каким-то причинам не реализуются. В статье рассматривается влияние данных прогнозов и ожиданий на общественные настроения и поведенческие траектории, индивидуальные и коллективные реакции на их реальное (не)воплощение, искажение либо подмену. В качестве основного примера взяты явления русского XIX века как своеобразного затянувшегося кануна великих перемен или столетия несбывшихся надежд и несостоявшихся героев. Делается вывод о том, что несостоявшаяся история, представленная огромным количеством нереализованных проектов и пророчеств, вариантов и альтернатив, является такой же Magistra vitae, как и «реальная» история, выступая в качестве необходимого контекста последней, комментария и ключа к ее пониманию и объяснению.

Статья предлагает обратить внимание на ранее почти неисследованную часть потребления в Советском Союзе — создание советской мужской моды. В фокусе исследования находится деятельность домов моделей одежды и их роль в формировании советской официальной мужской моды. Посредством включения в анализ делопроизводственных материалов домов моделей одежды статья акцентирует внимание на ключевых диалогах и дискуссиях, возникавших в стенах этих учреждений, которые стали площадками для обмена идеями о стиле, моде и идентичности. В рамках исследования рассмотрены вопросы, связанные со сложными отношениями между мужчинами, модой и потреблением, балансом между официальной идеологией и реальными потребностями потребителей, а также влиянием международных модных тенденций на советскую моду. В статье показано, что советская мужская мода всегда находилась в тени моды женской, но при этом предполагалось, что она должна быть разнообразной и динамично меняться вслед за изменением политического курса. Однако ввиду технологических ограничений советской текстильной промышленности, а также условий системного товарного дефицита советская мужская мода имела мало общего с повседневной реальностью, с которой сталкивались советские мужчины

В статье рассматривается, как изображались и какое место занимали турки-османы и крымские татары в проповедях и полемических произведениях одного из выдающихся деятелей униатской церкви в Речи Посполитой — Киприана Жоховского, униатского митрополита «всея Руси» в 1674–1693 гг. Отмечается, что в рамках заочной полемики с конфессиональными противниками Жоховский часто апеллировал к бедственному положению христиан под властью мусульман, изображая тех орудиями Божественного гнева, направленного против «схизматиков» и «еретиков», тем самым призывая всех сплотиться вокруг «истинной» католической церкви. С другой стороны, василианин отмечал полное подчинение Константинопольского патриархата османским властям, их покровительство по отношению к православным в Речи Посполитой, а также симпатии самих православных по отношению к Османской империи. Исходя из этого, он оправдывал ограничения и репрессии по отношению к не-католикам, дабы обезопасить саму Польшу от Божественного наказания и оградить от опасного влияния со стороны Стамбула. Констатируется, что, несмотря на данные апелляции, сами турки-османы и крымские татары мало интересовали Киприана Жоховского, а их образы были ему важны в первую очередь именно для утверждения «истинности» и «праведности» католической веры. В рамках подобного дискурса он также прославлял католиков, боровшихся против «магометан», как бы противопоставляя их в этом православным, которые, наоборот, молятся за главного врага всех христиан — османского султана

В работе рассматриваются зафиксированные в древнерусских летописях описания молитв предков за живых князей в династии Рюриковичей (XII–XIII вв.). Целью статьи является выявление основных причин и обстоятельств обращения князей к высшим силам в молитвах за живых представителей княжеского рода. На основе анализа древнерусских нарративных источников делается вывод о христианском характере молитвенных обращений. Большинство описаний княжеских молитв связано с владимирскими князьями — потомками Владимира Мономаха и Юрия Долгорукого. Упоминание как живых, так и умерших правителей при описании молитв свидетельствует о распространении в родовом сознании владимирских Юрьевичей культа княжеских предков — ближайших родственников живых князей по мужской линии. Данное обстоятельство является показателем выделения владимирской ветви как отдельной линии в общей династии Рюриковичей, занимающей особое положение в новом политическом центре русских земель — Владимиро-Суздальской земле и претендующей во второй половине ХІІ–начале ХІІІ в. на политическое верховенство на землях Руси

Обосновывается гипотеза о том, что презентизм является имманентной характеристикой исторического познания XX–первой четверти XXI в., а также предлагаются альтернативы его экстремальным формам в современной исторической культуре (с середины 2000-х гг.). Проблема презентизма рассматривается в соотнесении с концептом историческая культура. Актуальность данной проблематики обусловлена в первую очередь усилением необходимости экспликации имманентных характеристик научного/профессионального исторического познания в условиях расширения границ исторической культуры и разрыва внутри нее социально ориентированного историописания и истории как строгой науки. Теоретическую рамку исследования задает смена типов рациональности/моделей науки: от классической к неклассической, затем к постнеклассической в ситуации постмодерна, — и предпринимается попытка концептуализации новой исторической культуры в ситуации постпостмодерна. При анализе презентизма последней трети XX в. концепция «режимов историчности» Ф. Артога дополняется идеей «конца истории» Ф. Фукуямы и теорией нарратива (Х. Уайт, Ф. Анкерсмит). Сделан вывод о концептуальных различиях презентизма первой трети XX в., жестко обусловленного становлением неклассической модели науки, и презентизма последних десятилетий XX в., обусловленного постнеклассической моделью науки и исторической культурой постмодерна. Предлагается гипотеза нового варианта презентизма в исторической культуре первой четверти XXI в., фактором формирования которого является постпостмодерн и соответствующая ему историческая культура, базовым свойством которой стал процесс ренарративизации после кризиса метанарратива эпохи постмодерна

Статья посвящена чтению литературы о «новых людях», живущих накануне великих перемен, которые и начнутся благодаря им. Несмотря на то, что влияние такого рода текстов на формирование народнического движения и — шире — поколения 1870-х гг. давно стало общим местом в историографии, историки, как правило, обращались к отдельным произведениям, доказательством «влияния» которых служила частота их упоминаний в автобиографических текстах. Исследователи анализировали содержание романов и повестей о «новых людях», предполагая, что описанные в них герои создавали модели жизнестроительства для своих читателей, чтобы они могли преобразовать сначала свои жизни, а затем социальный и политический порядок Российской империи. Статья предлагает отказаться от прямолинейных представлений о том, что тексты оказывают непосредственное влияние на читателей. Анализ двух читательских дневников и переписки молодых людей первой половины 1870-х гг. позволил проследить как широкий репертуар прочитанных книг, так и правила их интерпретации. Автор приходит к заключению, что читатели поколения 1870-х гг. воспроизводили особую модель чтения, представления о которой были наиболее отчетливо сформулированы в статье Д. И. Писарева «Наша университетская наука». Она предполагала самостоятельную интеллектуальную работу над осмыслением прочитанного, причем содержание литературы оказывалось вторично по отношению к интерпретации. Многочисленные романы воспитания, наводнившие российский книжный рынок, закрепили предложенную критиком модель: их герои читали по аналогичным правилам и, избежав падения, превращались в «настоящих людей». Установка на самостоятельный интеллектуальный труд приводила к тому, что восприятие прочитанного могло выходить далеко за пределы привычной современному исследователю интерпретации значимых текстов, таких как романы И. В. Омулевского или Д. Л. Мордовцева, а «новые люди» — подвергаться критике. Главным, чему передовая литература учила читателей 1870-х гг., было собственно чтение

Статья посвящена нарративам темпорализации Судебной реформы современниками, что позволяет пересмотреть политически ангажированные и неочевидные трактовки реформы как «либеральной». С опорой на методологию Билефельдской школы истории понятий в статье анализируются наиболее полемические высказывания о преобразовании судебной системы в ведомственных документах и периодической печати 1860–1870-х гг. Конструируемые в них темпоральные ряды развития правосудия в России и мире исследуются как историческая аргументация для легитимизации реформы или, наоборот, ее критики. В заключение делается вывод о том, что пересборка структур судебной власти, включивших в себя экспертов и представителей общественности в роли присяжных заседателей и поверенных, означала, что именно от их понимания сути реформ зависела работа преобразованных судов. Поэтому важно отметить, что оптимистический прогрессивный дискурс новой судебной власти, сохранившийся в архивных документах и официальной печати, был далеко не единственным и встречал много сомневающихся голосов. Конструирование прогрессивной темпоральности развития цивилизации и утверждения о том, что народ «приноровится» к полезным нововведениям, встречали большое сопротивление

Целью статьи является рассмотрение кануна Пугачевщины не как преддверия бунта, а как самостоятельного научного объекта. Изучение этой проблемы поставлено в контекст категорий «случайность», «закономерность», «возможность», «вероятность» исторического процесса. Местом действия, вобравшем в себя ключевые события и персонажи, выбран Таловой умёт (постоялый двор) недалеко от Яицкого городка. Дело происходило в августе 1773 г., т. е. за несколько недель до бунта, начавшегося 17 сентября того же года. На основе различных источников, прежде всего судебно-следственных материалов, тщательно проанализировано поведение нескольких конкретных людей. От них зависело, вспыхнет ли Пугачевский бунт или история пойдет по другому пути. Большая часть документов не опубликована, находится в архиве и представляет собой протоколы допросов действующих лиц. Главное внимание обращено на личность С. М. Оболяева — хозяина умёта. На его примере показана роль «маленького» человека как актора событий большой истории. Выявлены и проанализированы существовавшие тогда на Яике исторические альтернативы. Исследованы индивидуальные и коллективные жизненные стратегии незаметных ранее персонажей в условиях кризиса, когда не только их действия формировали будущее, но они сами становились заложниками затеянного. Таким образом, показана самоценность переходного времени между сегодня и еще не наступившим завтра

Монгольское нашествие — событие, расколовшее историю Руси на время «до» и «после» вторжения. Однако в жизни древнерусской церковной организации нашествие сказалось особым образом. Высшая церковная иерархия смогла не только сохранить свою целостность, но и укрепить свое положение. Данная особенность прослеживается в том числе в области каноническо-правовых отношений. В представленной статье предпринята попытка осмыслить церковноправовую ситуацию на Руси накануне монгольского нашествия. Предварительные наблюдения позволяют заключить, что проблема грядущих потрясений в принципе отсутствовала в церковно-канонических текстах. Темы ожидания грядущих бедствий и страхов никак не прослеживаются в текстах эпохи. Собственно, и последующие события убеждают, что, невзирая на грандиозное вторжение и последовавшие за ним бедствия, канонический строй церкви и протекавшие в ней правовые процессы характеризовались поступательностью и преемственностью в развитии

Выдвигается и обосновывается тезис, согласно которому процессы ранней европейской модернизации (то есть период накануне современности) были неразрывно связаны с насилием, выражением которого стала, в частности, «социальная дисциплинаризация». Приводятся характерные примеры из истории провинции Артуа во Франции в XV в. (на основе исследований Р. Мюшамбле) и польской деревни в XVII–XVIII вв. (на основе исследований М. А. Корзо), подтверждающие, что запреты, ограничения и репрессии «социальной дисциплинаризации» получали религиозное обоснование. Эти мрачные стороны ранней модернизации оставили отпечаток на развитии Европы в XIX–XX вв. Подчеркивается, что, во-первых, репрессивные тенденции в культуре раннего модерна развернулись уже в зрелое Средневековье; во-вторых, они, как представляется, коррелировали со специфически католической, «августиновской» системой представлений о человеке (антропологией); в-третьих, они не связаны с переходом к «раннему капитализму», происходя в зоне и первичной (Франция, Нидерланды), и вторичной (Польша) модернизации, потому что «социальная дисциплинаризация» предстает как процесс, имманентно связанный с развертыванием заложенных в «латинском» христианстве собственно религиозных начал

Статья представляет собой введение к теме номера, сфокусированной на проблеме исторической ретроспекции и тех аберрациях, которые порождает трактовка исторических фактов безотносительно анализа ситуации, непосредственно предшествовавшей произошедшему событию. Обосновывается тезис об эвристических возможностях исследовательской оптики «будущее в прошедшем», когда вероятность и значение исторического явления оценивается в соотнесении с его преддверием, кануном как точкой перехода совокупности событий-причин в событие-следствие. Взгляд на исторический факт в той темпоральной проекции, в которой событие воспринималось современниками, абстрагируясь от знания исследователя о реальных его последствиях, позволяет увидеть исследуемое явление как реализованный сценарий развития на фоне множества нереализованных возможностей, во всей полноте причинно-следственных связей и в соотнесении закономерностей, случайностей и человеческого фактора. Рассмотрение события из точки его кануна также дает возможность более полного понимания мотивации исторических акторов без искажающего эффекта, сопряженного с априорным представлением о реализованных исторических сценариях как наиболее вероятных. Кроме того, применение исследовательской оптики «будущее в прошедшем» дает основания для пересмотра представления о «черных лебедях» — аномальных и непредсказуемых событиях, радикально изменивших действительность и post factum истолкованных в качестве закономерных — как ключевом маркере современности. С позиций применения данного подхода становится очевидным, что подобные события происходили и в прошлом, однако их восприятие современниками было заслонено в исторической памяти более поздними трактовками