Архив статей журнала
В статье рассматривается вопрос о возможностях и научных перспективах компаративных исследований межрегиональных различий и неравенств в России и Италии. Эти страны, находящиеся на значительном удалении, принадлежащие к разным географическим зонам, культурным средам и цивилизационным ареалам, заметно различаются по своему мировому статусу. Несмотря на самоочевидность этих страновых различий, они вот уже длительное время воспринимаются и в российской, и в итальянской исследовательской традиции как страны, подлежащие сопоставлению. Они выступают друг для друга - и в немалой степени по причине тех же самых различий - в качестве концептуального ресурса, элемента внешней среды и внешнего окружения, источника и фактора развития. Эта их сопоставимость имеет свое региональное измерение. Она распространяется на область исследований межрегиональных неравенств противоречий, рассматривающих диалектику «центр - регионы» и образующих в плане методологии исследования особое компаративистское направление. Настоящее исследование представляет собой экскурс в область историко-социологической и политической регионалистики. Автор оценивает достижения и результаты, полученные отечественными и итальянскими авторами, а также перспективы научных разработок в данной области. Межрегиональные неравенства, неизбежные для Италии, оказавшейся в числе стран, «пришедших вторыми», имея в виду их относительно позднее приобщение к техногенной цивилизации, обрели смысл и значение общенациональной проблемы. Почти с момента возникновения единой итальянской государственности она известна как южный вопрос. Дихотомия «Север - Юг» в Италии является воплощением региональных различий, диспропорций, противоречий. Она отразила в себе коллизию между унификацией традиционалистских общественных укладов и потребностью в сохранении их разнообразия. Эта дихотомия примечательным образом словно бы предвосхитила одноимённую формулу новейшего времени, которой обозначаются деление и раскол современного глобального мира на богатые северные и бедные южные страны. В концептуальных схемах вариативности, то есть, с одной стороны, единства и сходства, а с другой - различий между Россией и Италией, в том числе и в области компаративной регионалистики, долгое время преобладали контрастные сравнения, которым более или менее правомерно приписывался константный характер. Эта устоявшаяся картина вариативности претерпела существенные видоизменения в процессе эрозии политических субкультур как левого, так и правого толка, секуляризации и рационализации общественного сознания. Автор приходит к выводу, что на примере Италии можно видеть, как архаические социальные практики могут сочетаться с современными технологиями, и это может порождать весьма причудливые социальные коллизии.
В данной статье рассматриваются идеальные модели региональной идентичности на Украине - Галичина и Донбасс. Подчеркивается, что Украина, став суверенным государством и появившись на политической карте мира в 1991 г., столкнулась с проблемой ярко выраженной мозаичности регионов. Отдельные регионы включались в состав Украины уже оформившиеся как самобытные целостности с устойчивыми особенностями культуры и способом жизни населения. Авторы акцентируют внимание на том, что на территории Украины сосуществовал целый ряд территориальных комплексов достаточно слабо связанных между собой, а подчинение их различным государствам в силу частого изменения границ, обуславливало их сложное взаимодействие. Процессы изменения политической принадлежности регионов актуализируют идентификационный вопрос, а идентичность в таких условиях превращается в некого демиурга действительности и может выступать главным, а иногда и единственным источником смыслов. Провозглашение независимости Украиной актуализировало исторически сформировавшиеся противоречия, ранее существующие преимущественно латентно. В статье доказывается наличие социокультурных регионов, своеобразных этнотерриториальных сообществ, создающих континуум с ярко выраженной дихотомией - Донбасс и Галичина. Начиная с первых лет независимости Украины, в сознание граждан активно внедрялся образ новой независимой страны как великой европейской державы, становлению которой всегда мешала и продолжает мешать Россия. То есть продвигался проект, в основу которого был положен галицийский национализм (с подчеркнуто русофобской основой) и концепция «титульной украинской нации». В свою очередь, регионалистские настроения на Востоке Украины показали, что региональная идентичность может обладать большим потенциалом для социальной интеграции граждан. Начиная с 1990-х годов Донбасс нередко выступал в качестве объекта преднамеренно «иного» со стороны украинской политической и культурной элиты, что являлось контрастным фоном в контексте практик национального строительства Украины. Авторы приходят к выводу, что формирование украинской национальной идентичности осуществлялось весьма противоречиво и характеризовалось ярким доминированием региональной идентичности на Востоке Украины на фоне тотального продвижения Галицийского проекта, причем с 2014 г. его продвижение осуществлялось именно вооруженным путем. Однако, насильственное стремление нивелировать региональную идентичность жителей Востока Украины запустило процесс сецессии региона - самопровозглашение ДНР и ЛНР и их последующее включение в 2022 г. в состав Российской Федерации.
В представленной статье анализируется структура религиозности студенческой молодежи. Эмпирической базой послужило онлайн исследование Российского общества социологов 2022 г. «Культурное наследие и связь поколений (опрошено 9751 студентов вузов, граждан России, проживающих в различных регионах). Многонациональность и поликонфессиональность российского народа нашла отражение в распределении ответов респондентов, проживающих в разных регионах России. Поэтому из общей совокупности опрошенных нами выделено 1699 (или 17,4% от общего числа), являющихся студентами в вузах города Нижнего Новгорода. Целью данной работы было выявление значимости для молодежи регулирующей функции традиционных религий. Обоснован вывод, что мировоззренческие поиски студентов формируются соответствующим XXI в. технологическим укладом: значительная часть респондентов критически относится к содержанию традиционных религиозных учений, не имея сформировавшихся убеждений в этом направлении. Отсюда либо вера в непознанное сверхъестественное, либо индифферентизм в тех или иных формах, либо идентификация себя как атеиста при отсутствии для этого достаточных оснований в виде религиоведческих знаний. Не замыкаясь в рамках традиционных для России религий, большинство студентов осознает культурологическую важность традиционных ценностей, знаковым элементом которых остается религия. Авторский вопрос: «Наши страны многоконфессиональны. Разделяете ли Вы мнение: «Бог один, а религии разные»?» позволяет измерить не только глубину веры в истинность религии, с которой идентифицирует себя респондент, но и подсознательную готовность к межконфессиональному диалогу. Для респондентов важна самоидентификация среди разделяющих их ценности и образ жизни. По этим принципам и формируется «социальный круг», пространство которого «задается» такими координатами, как уровень образования, материального достатка, возраст, национальность, принадлежность к конфессии. Выявлено снижение значения религии как фактора обеспечения крепости семейных уз и выбора спутника жизни. Параллельно падает значимость религиозных обрядов, знаменующих этапы жизни человека. Для сравнения и обоснования выводов привлекаются результаты социологических исследований, сходных по тематике или эмпирическому объекту исследования. Эмпирические данные позволяют авторам сделать вывод: среди нижегородских студентов сохраняется уважительно-индифферентное отношение к традиционным религиям на фоне снижения личностной значимости религии как социального института.
В данной статье представлен анализ российской муниципальной власти на примере малых российских городов. Анализ опирается на результаты эмпирического исследования, проведенного при участии автора в шести малых городах в Пермского края, Ивановской и Тамбовской областей. Исследование осуществлялось в два этапа. На первом этапе было проведено 69 глубинных интервью с представителями локальных и региональных элит и экспертами (2012-2015 гг.). На втором этапе в 2018-2020 гг. было проведено 64 интервью, в том числе с теми же респондентами, кто был проинтервьюирован на первом этапе. В 2023 г. были проведены дополнительно несколько интервью с экспертами в городе Пермского края в связи с резко изменившейся ситуацией.
Проведенное исследование позволяет говорить о том, что проблемное поле малых городов за прошедшие годы изменилось не столь значительно. До сих пор проблемы концентрируются вокруг темы ухудшающегося социально-экономического положения, налогов и кадрового дефицита. В тоже время управленческие проблемы власти нарастают в связи с дефицитом кадров в малых городах, управленческой слабостью некоторых глав малых городов. Среди новых проблем - пандемия, недостаточное число лидеров в корпусе муниципальных руководителей, последствия СВО. Анализ мотивационного профиля глав муниципальных образований и их команд показал, что за последние годы у глав городов повысился уровень мотивации и эффективность управления. Запрос элит и населения к власти значительно усилился, что не могло не отразиться на внутренней мотивации акторов. Эмпирическое исследование на примере одного моногорода позволило убедиться в том, что малый город при всех ресурсных и иных ограничениях вполне может развиваться, если сформирована партнерская модель взаимодействия между местной властью и стратегическими лидерами крупной компании. Однако и она не всегда гарантирует, что достигнутая эффективность взаимодействия власти и бизнеса останется без изменений, если в систему отношений двух акторов вмешивается федеральная власть.