Статья посвящена рассмотрению авторской эпиграммы русского поэта И. Губермана как жанра, имеющего мнемонический (памятный) потенциал. Дается понимание того, что наследующая амбивалентную природу, заимствованную из предшествующей ритуальной традиции, эпиграмма Губермана в своей архитектонической организации одновременно содержит смеховое и серьезное, личное и внеличное («чужое»), субъективное и объективное. Последнее как отложенное в памяти прошлого используется в качестве мнемонической демонстрации апробированного жизненным опытом материала, вступающего в диалогическое отношение с субъективным художественным мировосприятием. В ходе проведенного анализа авторских эпиграмм Губермана, именуемых по аналогии с производной от просторечной формы имени автора «гариками», выясняется, что мнемонический атрибут как постоянное свойство жанра, доставшееся ему в наследство от прошлых времен, по-разному и в значительной степени намного шире, чем в классической эпиграмме, представляется в нем. Так, мнемонический потенциал авторской эпиграммы содержит, помимо мотивов известных произведений, парафразы и рецитации знаменитых изречений, ставших крылатыми, аллюзии на общелитературные «топосы» и реминисценции из стихотворений поэтов, узнаваемых с помощью используемых образов, ритма и стиховой организации. Делается вывод о том, что многообразность использования авторской эпиграммой Губермана богатого мнемонического потенциала указывает на объемный функционал жанра, задействующий художественные ресурсы не только в направлении воспроизведения инварианта («память жанра»), но в большей мере сосредоточивающий усилия на пути обновления в русле отстраненного восприятия традиции («память о жанре»), что позволяет ему предстать во всей полноте эстетического совершенства.
В статье рассматриваются семантика и поэтика мотива сна, присутствующего в сборнике Ходасевича «Европейская ночь» и формирующего авторскую концепцию «вдохновения». Показывается, что лейтмотив сна характеризует психологическое состояние лирического героя, связанное с приходом либо отсутствием творческого вдохновения. Семантика мотива реализуется антиномично. С одной стороны, сон-вдохновение спасает лирического героя от земной рутины. С другой стороны, в некоторых стихотворениях обычная земная жизнь предстаёт для лирического субъекта сном-наваждением. Особенно трагическое звучание повествование об этом сне-наваждении приобретает в контексте сборника. Развёрнутая метафора «европейская ночь» в авторском воплощении усиливает две интенции: противопоставлены сон-наваждение и сон-спасение. В лирическом пространстве «Европейской ночи» Ходасевича сон становится метафорой особого пограничного состояния, внушённого и даже «навязанного» извне герою-творцу. Согласно художественной философии поэта, вдохновение, являясь результатом мобилизации всех способностей художника слова, оказывается «потусторонним», посланным свыше бытием, ведущим к большей творческой продуктивности. Мотив «сна» в противоречивом контексте вышеупомянутых стихотворений «Европейской ночи» указывает на спасительную функцию вдохновения, позволяющего творцу избавиться от «земного сна», духовно «прозреть» и повести за собой людей.
В статье рассматривается взаимодействие мотивов «смирения» и «духовного странствия» в книге Б.К. Зайцева «Афон». Показывается их циклообразующая функция. Выявляются особенности художественной реализации этих мотивов. Реконструируется система образов, использованных писателем для репрезентации мотивов «смирения» и «духовного странствия». Доказывается, что поэтика данных мотивов формируется из многих элементов и включает в себя импрессионизм в изображении картин природы, использование символов cредневековой литературы, цитирование строк из Святого Писания и сочинений Отцов церкви. В работе также прослеживается генетическая связь мотивов «смирения» и «духовного странствия» с древним жанром хожений. Особое внимание уделяется выявлению ценностных ориентиров, определяющих философскую концепцию цикла. Делается вывод о том, что рассматриваемые мотивы получают дальнейшее развитие в очерковом цикле «Валаам» и тетралогии «Путешествие Глеба».
В статье рассмотрены документы личных пенсионных дел, в соответствии с которыми осуществлялось персональное пенсионное обеспечение, установленное за заслуги перед Советской Республикой великого русского драматурга А.Н. Островского для его сестры Марии Николаевны и вдовы старшего сына Анны Николаевны. На основе архивных документов пенсионных дел А.Н. Островского авторы раскрыли обстоятельства жизни его родных в 1920-е гг. - бедственное положение и стесненные жилищные условия обеих женщин; определили круг проживающих с ними лиц - приемная дочь М.Н. Островской и двое детей А.Н. Островской. Документы личного дела позволили уточнить дату смерти М.Н. Островской. Однако при работе возник ряд вопросов, который требует дальнейшего рассмотрения: из материалов пенсионного дела не ясно, на каких именно детей была назначена персональная пенсия Анне Николаевне, вдове старшего сына драматурга. Непроясненной остается причина приостановления выплаты пенсии самой А.Н. Островской. Также в статье была подчеркнута роль руководства Народного комиссариата просвещения РСФСР в качестве ходатая за сестру и невестку драматурга перед пенсионными органами.
Статья посвящена особенностям сформировавшегося в начале 1920-х гг. в Праге литературного центра русской эмиграции. Подчеркивается, что благодаря правительственной поддержке, оказанной в рамках «Русской акции помощи», были основаны десятки эмигрантских учреждений и организаций, которые своей главной задачей считали удовлетворение культурных, в том числе литературных запросов эмигрантов. С Прагой непосредственно связано зарубежное творчество литераторов, критиков, историков и публицистов, чье наследие составило весомый вклад не только в российскую, но и в мировую культуру. Здесь обосновались многие писатели, значительная часть которых оставалась в Чехословакии до конца жизни. Среди них А.Т. Аверченко, А.Л. Бём, В.Ф. Булгаков, Б.А. Евреинов, Д.М. Ратгауз, П.А. Кожевников, В.И. Немирович-Данченко, М.И. Цветаева, Е.Н. Чириков, К.А. Чхеидзе, Р.О. Якобсон. Президент Масарик, знаток творчества Достоевского, не сомневался, что советская власть уйдет в прошлое, поэтому в среде эмиграции необходимо сохранить русскую интеллигенцию, которую он считал главным носителем и распространителем демократических идей.
В статье аналитически осмысляется роль усадебного топоса Ясной Поляны в романе Б.Ш. Окуджавы «Похождения Шипова, или Странный водевиль». Отмечается, что характеристика композиции, стилистики романа, ключевых принципов организации художественного текста немыслимы без оценки роли усадебного топоса. В художественном мире произведения существуют два образа Ясной Поляны - вымышленный и реальный. Первый появляется сразу и существует до финальной поездки жандармов с обыском в имение Толстого, реальный образ Ясной Поляны реализован в тексте за счет небольших по объему выдержек из писем самого Толстого к родным и друзьям. В работе применительно к роману характеризуется семантика усадебного сверхтекста и описываются его уровни. Топос Ясной Поляны способствует гармоничному сочетанию жанров исторического и авантюрно-психологического романов, позволяет Окуджаве выстроить целую систему оппозиций героев, точек зрения, отношения к событиям.
В статье предлагается первый опыт изучения рецепции творческой личности С.А. Есенина одним из видных представителей русского религиозного космизма, философом, поэтом, публицистом Александром Константиновичем Горским (1886-1943), наследие которого лишь недавно стало общедоступным для исследователей. Прослеживаются основные вехи творческой биографии Горского, становление и ключевые аспекты его философского учения; поясняются причины интереса Горского к поэзии Есенина, несмотря на отсутствие личных контактов между ними, эксплицируются и комментируются обращения философа, зафиксированные в его трудах и письмах, к избранным страницам жизнетворчества поэта. Указывается, что в философских построениях Горского значительное место занимает критика смертобожнической (смертопоклоннической) установки как в литературе, так и в религии. Особое внимание авторов статьи сосредоточено на анализе мемориального стихотворения А.К. Горского «Есенин», где отчетливо проявляется эта установка. Показывается, что в этом произведении философ создает неоднозначный образ покойного поэта, который не только бездумно растратил богоданный талант, но и всю силу его подчинил идее самоуничтожения. Оспаривается авторская датировка мемориального текста - 1925 г. - из-за присутствия в содержании лирической эпитафии реминисценций из поэмы «Черный человек», опубликованной только в январе 1926 г. Устанавливается, что в поздних трудах Горского обращения к творчеству Есенина потенциально могут свидетельствовать о переоценке философом прежних суждений о поэте. Материалы настоящей статьи будут востребованы при подготовке раздела «Есенин и его современники» в «Есенинской энциклопедии».
В статье на фоне общего обзора творческого наследия писателя-этнографа С.В. Максимова (1831-1901) рассмотрены специфические черты художественно-документальной прозы писателя, связанные с ее жанровыми особенностями, творческая позиция и метод работы этнографа, авторская манера повествования, ее стилистика. Пословицы, поговорки, присловья, фразеологизмы составляют в прозе Максимова культурно-речевой фон, столь необходимый в этнографических зарисовках народного быта. Анализируются собранные и представленные на страницах книг писателя-этнографа редкие образцы народного красноречия, отразившие тесные связи бытового уклада и трудовой деятельности русского народа с его обрядами и поэзией, а также примеры речевого народного этикета, которому Максимов посвятил несколько очерков, адресованных детям и простонародному читателю. Приведены яркие примеры народного языкотворчества. Акцентируется связь творческих устремлений Максимова с большими изменениями и перспективными тенденциями отечественной системы образования 1870-х гг. Отмечается, что в прозе писателя не столько изображалась народная жизнь, сколько воссоздавалось народное мировосприятие.