Статья: Опыт психологического исследования ранней читательской биографии А. С. П ушкина1 (2025)

Актуальность. Согласно существующим данным, порядка 40% работающего населения демонстрируют феномен самозванца. Это означает, что почти половина трудящихся взрослых имеет внутренние препятствия для карьерного развития. Установлено, что профессиональное благополучие в целом и качество выполнения рабочих задач в частности зависят от уровня удовлетворенности трудом и от особенностей поведения сотрудника на рабочем месте. Тем не менее исследования, посвященные изучению поведенческих особенностей сотрудников с феноменом самозванца в контексте их удовлетворенности факторами труда, среди отечественных работ, значительно ограничены.

Цель. Цель данной работы — выявить особенности организационного поведения сотрудников с феноменом самозванца в связи с уровнем их удовлетворенности трудом. Выборка. В кросс-секционном исследовании принял участие 331 взрослый работающий респондент в возрасте от 18 до 68 лет.

Методы. Все участники исследования заполнили анкету, включающую Шкалу феномена самозванца П. Кланс, опросники «Индивидуальное выполнение работы» Л. Купманс, «Прокрастинация на рабочем месте» Б. Метина и «Диагностика структуры мотивов трудовой деятельности» Т. Л. Бадоева.

Результаты. В результате установлено, что сотрудники с низкой выраженностью феномена самозванца (как удовлетворенные трудом, так и нет) продемонстрировали более высокие показатели поведения, направленного на решение рабочих задач и более низкие — контрпродуктивного поведения и прокрастинации на рабочем месте.

Выводы. На основании результатов исследования выдвигается предположение о том, что предиктором поведения, направленного на решение рабочих задач, будет выступать феномен самозванца; поведения, направленного на поддержание организационных ценностей — удовлетворенность трудом, а для контрпродуктивного и прокрастинационного поведения — оба этих фактора профессионального благополучия.

Актуальность. Существует необходимость в разработке более совершенных методов диагностики и коррекции тревожности, так как в настоящее время существенное количество людей испытывает данное состояние.

Цель. В данной работе исследуется взаимосвязь между соотношением мощности бета- и альфа-ритмов (индекс концентрации), альфа-асимметрией в височных долях, субъективным уровнем личностной тревожности и уровнем стресса в спокойном состоянии и в условиях когнитивной нагрузки. Выборка. В исследовании приняли участие 38 здоровых испытуемых в возрасте от 21 до 47 лет (Md = 23,0, SD = 7,99, 24 женщиы).

Методы. Для определения уровня тревожности испытуемые заполняли опросники: шкала тревожности Спилбергера — Ханина и Пенсильванский опросник беспокойства. Регистрация электрической активности мозга осуществлялась на электроэнцефалографе Neiry Headband Pro. Когнитивная нагрузка вызывается с помощью словесно-цветового теста Струпа и его модификаций. Статистическая обработка данных проводилась с использованием инструментов описательной статистики, а также анализировался коэффициент корреляции Спирмена, T-критерий Вилкоксона.

Результаты. Было выявлено, что чем выше субъективные оценки тревожности, тем слабее растет индекс концентрации на этапах с когнитивными заданиями. Также при наличии в фоновом состоянии левосторонней альфа-асимметрии наблюдается увеличение субъективного уровня стресса на последующих этапах с когнитивной нагрузкой.

Выводы. Мобильные нейрофизиологические измерения могут быть эффективным средством для разработки методов ранней диагностики и индивидуализированного подхода в лечении тревожных расстройств.

Актуальность. В современном обществе повышается требовательность к профессионализму психологов, что отражается в инновационных тенденциях реформ высшего профессионального образования. В настоящее время в молодежной среде наблюдается сложная и противоречивая динамика. С одной стороны, происходят положительные сдвиги в области формирования профессиональной «Я-концепции» молодых специалистов. С другой стороны, наблюдается возрастание негативных социальных процессов: распространение иждивенческой позиции, потребительского отношения к жизни, раздвоение моральных норм и др. Соответственно, актуальными являются исследования, выявляющие предикторы профессиональной «Я-концепции» у будущих специалистов с целью совершенствования системы их профессиональной подготовки и воспитания.

Цель. Сравнение особенностей профессиональной «Я-концепции» у курсантов военного вуза и студентов гражданского вуза, обучающихся по направлению «Психология».

Выборка. В исследовании приняли участие 59 студентов гражданского вуза и 50 курсантов военного вуза, обучающихся на третьем и четвертом курсах вуза по направлению «Психология» в возрасте от 20 до 26 лет.

Методы. Исследование проводилось с помощью методик: 1. «Якоря карьеры» Э. Шейна; 2. «Ценностные ориентации» М. Рокича; 3. Методика изучения статуса профессиональной идентичности А. А. Азбель, адаптированной для студентов и курсантов вуза. Для выявления значимых различий между двумя группами применялся непараметрический критерий U-критерий Манна — Уитни (использовалась статистическая программа SPSS Statistics 26).

Результаты. В ходе эмпирического исследования были выявлены значимые статистические различия между группами по отдельным параметрам профессиональной «Я-концепции»: в выраженности отдельных карьерных ориентаций, в ценностных ориентациях и в статусе профессиональной идентичности.

Выводы. У студентов-психологов и курсантов-психологов особенности профессиональной «Я-концепции» различаются, что объясняется спецификой их обучения: у курсантов-психологов формируются карьерные ориентации и ценности, связанные с управлением, работой в коллективе, высокой активностью, мобильностью; у студентов-психологов карьерные ориентации часто направлены на предпринимательство.

Актуальность. Шкала стигмы ВИЧ -инфекции Б. Бергер (Berger HIV Stigma Scale, BHSS) является одной из самых известных среди инструментов измерения стигматизации ВИЧ -инфицированных. Российские специалисты использовали шкалу в эмпирических исследованиях, но до сих пор не адаптировали ее для русскоязычных респондентов.

Цель. Целью исследования является адаптация и оценка психометрических свойств русскоязычной краткой версии Шкалы стигмы ВИЧ -инфекции Б. Бергер (Berger HIV Stigma Scale-12, BHSS-12).

Выборка. Сбор данных был проведен в июне-июле 2024 года. В исследовании приняли участие 120 ВИЧ -инфицированных, в том числе 65 женщин и 55 мужчин в возрасте от 18 до 57 лет (М = 38,1; SD = 8,93).

Методы. Участники исследования заполнили анкету, содержащую русскоязычную версию BHSS-12, шкалу депрессии, тревоги и стресса (Depression, Anxiety and Stress Scale-21, DASS-21) и блок социально-демографических вопросов о поле, возрасте, образовании, наличии/отсутствии детей и партнеров/супругов, наличии/отсутствии СПИ Да, посещении СПИ Д-центра и длительности заболевания.

Результаты. Анализ данных показал четырехфакторную структуру русскоязычной версии BHSS-12, совпадающую со структурой оригинального инструмента и подтверждающую факторную валидность адаптированной шкалы. Показатели α Кронбаха составили значения 0,816, 0,794, 0,819 и 0,797 для подшкал «Персонализированная стигма», «Раскрытие информации», «Отношение общественности» и «Негативная самооценка», соответственно, что подтверждает внутреннюю надежность русскоязычной версии BHSS-12. Стигма ВИЧ -инфекции оказалась статистически значимо позитивно взаимосвязанной с депрессией, тревогой, стрессом и общим психологическим дистрессом, что свидетельствует в пользу конвергентной валидности адаптированной шкалы. ВИЧ -инфицированные более старшего возраста имели наиболее высокие баллы по подшкале «Отношение общественности». Участники исследования, не состоящие в партнерских/супружеских отношениях, набрали наиболее высокие баллы по подшкалам «Отношение общественности» и «Негативная самооценка».

Выводы. Русскоязычная версия BHSS-12 надежна и валидна, в связи с чем может быть рекомендована в качестве диагностического инструмента для изучения стигмы ВИЧ -инфекции у русскоязычных респондентов.

Актуальность. Технологии виртуальной реальности (ВР) находят свое применение в различных областях жизнедеятельности человека, однако их использование часто сопряжено с возникновением симуляторного расстройства (СР). На сегодняшний день нет единого мнения относительно механизмов возникновения СР и факторов, влияющих на его выраженность. Особый интерес представляет его рассмотрение с учетом характера действий, выполняемых пользователем в виртуальной среде.

Цель. Изучить влияние ведущего уровня построения двигательного навыка в виртуальной реальности на выраженность симуляторного расстройства. Выборка. 40 человек (18 женщин и 22 мужчины) в возрасте от 19 до 46 лет (Мвозраст = 24, SD = 9,197). Участники были проинформированы о возможных кратковременных негативных последствиях участия в эксперименте и дали на него добровольное согласие.

Методы. Две группы участников эксперимента после предварительного тестирования в течение трех дней обучались выполнению определенных типов движений в виртуальной среде с последующим повторным тестированием. Группы различались направленностью тренировочной серии — на выполнение поворотов собственного тела (уровень пространственного поля, «группа C») или на управление вращением элементов окружения (уровень предметных действий, «группа D»). Оба движения выполнялись контроллером при максимально схожей зрительной стимуляции. Выраженность СР оценивалась по психофизиологическим (ЧСС, теппинг-тест), когнитивным (обратный счет с вычитанием) и субъективным (опросник «Симуляторные расстройства» и субъективное шкалирование) показателям.

Результаты. Показано, что проявления и интенсивность СР связаны со сформированностью навыка определенного типа движений в виртуальной среде. Участники группы C продемонстрировали более выраженное СР в начале тренировочной серии, чем участники группы D. Однако в тестировании после серии тренировок выраженность СР по всем показателям в условиях пассивного наблюдения вращающейся стимуляции и решения задачи уровня пространственного поля у этой группы была значимо ниже, чем у группы D.

Выводы. Сформированность движения на ведущем уровне пространственного поля обуславливает меньшую выраженность СР в виртуальной реальности, чем сформированность навыка на ведущем уровне предметного действия. Изучение СР с позиции теории уровней построения движения способствует более полному объяснению формирования данного явления.

Актуальность. На фоне трансформации гражданского самосознания в период социальной нестабильности государство обращается к активности граждан, и многие граждане готовы и стремятся проявить активность для преобразования жизненного пространства. С другой стороны, не все склонны к такого рода активности. В силу этого важным является выявление ценностей личности, способствующих просоциальной активности.

Цель. В работе изучалось различие ценностной сферы (десять базовых ценностей по Ш. Шварцу) у студентов вузов, вовлеченных в волонтерское движение и не участвующих в нем.

Выборка. Участники исследования: студенты Тюменского государственного и Курганского государственного университетов, обучающиеся по направлению «Психология»: 172 человека (32 юноши, 140 девушек) от 18 до 39 лет (Мвозраст= 21,25; SD = 3,96).

Методы. Опросник ценностей Ш. Шварца (в адаптации В. Н. Карандашева). Скрининговый опрос: пол, возраст, наличие/отсутствие опыта занятий волонтерской деятельностью, вид волонтерской деятельности. Наличие и характер различий проверялись посредством двухвыборочного критерия Колмогорова — Смирнова.

Результаты. Студенты, участвующие в волонтерской деятельности и не участвующие в ней, обладают схожей структурой ценностей личности, как на уровне нормативных идеалов, так и на уровне индивидуальных приоритетов. На уровне нормативных идеалов наиболее значимыми выступают ценности универсализма, самостоятельности и доброты, на уровне индивидуальных приоритетов — ценность безопасности. Статистически значимые различия студентов-волонтеров от тех, кто волонтерской деятельностью не занимается, состоит в выраженности ценности доброты на уровне нормативных идеалов и ценности традиции на уровне индивидуальных приоритетов.

Выводы. Существуют различия в структуре индивидуальных предпочтений и нормативных идеалов ценностей у студентов, которые вовлечены в волонтерское движение и не участвующих в нем. Основные различия заключаются в ценностях доброты, которые более выражены у студентов, участвующих в волонтерской деятельности.

Актуальность. Актуальность исследования мотивации волонтерства молодежи обусловлена высоким значением добровольческой активности как с точки зрения фактического результата — оказания помощи нуждающимся, так и в аспекте позитивного личностного развития участников добровольческого движения.

Цель. Целью исследования было изучение характера мотивации волонтерской деятельности молодежи с учетом кросс-культурной специфики на примере двух стран — Российской Федерации и Республики Азербайджан.

Выборка. Выборка участников исследования составила 156 студентов в возрасте от 19 до 25 лет (M = 20,9; SD = 1,92) из России и Азербайджана, обучающихся в вузах на дневном отделении. Российская выборка составила 81 человек, группа респондентов из Азербайджана — 75 человек.

Методы. Были использованы методики — опросник мотивации волонтерской деятельности Клери в адаптации Молчанова С. В., Алмазовой О. В., Поскребышевой Н. Н., авторская методика оценки личностных качеств типичного волонтера Молчанова С. В., Алмазовой О. В., Поскребышевой Н. Н., анкета, направленная на выявление опыта волонтерской деятельности респондентов, Молчанова С. В., Алмазовой О. В., Поскребышевой Н. Н.

Результаты. Сравнительное исследование кросс-культурных различий мотивации волонтерской деятельности молодежи России и Азербайджана обнаружило как сходство, так и различия мотивации. Сходство нашло отражение в высокой значимости мотивации волонтерства как ценности и источника компетенций и низкой значимости волонтерства как способа психологической защиты. Различия в том, что оценки «волонтерства как карьерной возможности» и «волонтерства как социальной функции» у студентов Азербайджана значимо выше, чем у молодых людей из России. Исследование мотивации волонтерства у групп молодежи, имеющих и не имеющих опыта участия в добровольческой активности, подтверждает установленную ранее связь опыта волонтерства с особенностями его мотивации.

Выводы. Полученные результаты в целом подтвердили выдвинутые гипотезы. Кросс-культурные различия в мотивации волонтерства заключаются в большей значимости мотивации карьерных возможностей и социальной функции волонтерства у азербайджанской молодежи, по сравнению с российской. Проведенное исследование обнаружило, что опыт волонтерской деятельности приводит к возрастанию сходства мотивации участия молодежи в добровольческой активности.