Статья: СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ЗАЩИТЫ ПРАВ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ ФИНАНСОВЫХ УСЛУГ БАНКОМ РОССИИ (2025)

В статье утверждается, что в настоящее время прямой судебный нормоконтроль осуществляется лишь в отношении таких источников трудового права, которые принимаются публичными субъектами. Автор критически относится к указанному решению законодателя и к доктринальной идее о невозможности применения прямого судебного нормоконтроля к специфическим источникам трудового права, принимаемым непубличными субъектами (локальным нормативным актам, коллективным договорам и соглашениям, актам общероссийских спортивных федераций, внутренним установлениям религиозных организаций). Основываясь на аргументах о развитии прямого судебного нормоконтроля, расширении его предмета, эволюции источников трудового права, автор подчеркивает, что сущностным признаком прямого судебного нормоконтроля является распространение проверяемого акта на неопределенный круг лиц, а не публичность субъекта, принявшего акт. Автор приходит к выводу о том, что специфические источники трудового права отвечают всем необходимым признакам для констатации допустимости осуществления прямого судебного нормоконтроля в отношении них. В заключение автор выражает надежду на то, что прямой судебный нормоконтроль в отношении источников трудового права особого рода станет эффективным способом защиты от нормотворческих дефектов в сфере наемного труда.

В ходе исторического развития в обществе могут складываться новые виды социальных отношений, требующие правовой регламентации. Формирующиеся правовые массивы нужно интегрировать в существующую систему права и законодательства. Это возможно только при условии теоретической проработки вопроса. Осмысление «права социальной культуры» - яркий исторический пример такой интеграции, способствующей выводу необходимых теоретических положений. В работе приведен краткий очерк положения сферы культуры в конце XIX - начале XX в. в Российской империи, описаны коренные изменения, которые были совершены большевистской властью. Очерчены основные исторические этапы дискуссии о месте «права социальной культуры» в системе социалистического права. На базе полученных результатов сформулирован ряд актуальных выводов общего характера (о логике дискуссии, значении правовой науки и др.).

В статье исследуется расширительное толкование Верховным Судом РФ субъектного состава возмещения ущерба, причиненного преступлением, на примере освобождения от ответственности с назначением судебного штрафа. Автор анализирует предоставление третьим лицам возможности уплаты возмещения с позиции противоречия доктринальным основам уголовного права. Отмечается, что единственным условием, которое необходимо выполнить для освобождения по ст. 76.2 УК РФ, является возмещение ущерба, при этом оно-то и может быть исполнено другим лицом, не причастным к совершению преступного деяния. Аргументируется, что освобождение от ответственности выступает специфичной мерой уголовно-правового воздействия, оно носит стимулирующий характер, поскольку позволяет виновному продемонстрировать и доказать нивелирование своей общественной опасности путем самостоятельного совершения добровольных действий. В случае же выполнения условий лицами, не причастными к совершению преступления, вывод об утрате общественной опасности виновным представляет собой фикцию. Приводятся доводы, обосновывающие, что освобождение от ответственности - это поощрение, которое, по своей сути, должно предоставляться только лицу, заслуживающему его своими активными действиями. Изучение сущности базового уголовно-правового принципа личной ответственности в отечественном уголовном законодательстве позволило автору установить факт его нарушения в исследуемой позиции Верховного Суда РФ. Выполнение любых условий освобождения должно носить исключительно личный характер. Особое внимание уделяется аспекту неуместного «внедрения» механизмов гражданско-правовой принадлежности в уголовное право. В качестве вывода автор предлагает исключить такое допущение из актов официального толкования или конкретизировать его интерпретацию.

Автор констатирует расширение спектра криминалистически значимой информации, которая может быть использована для расследования преступлений и обеспечения кибербезопасности и личной безопасности граждан за счет сетевой информации. При рассмотрении основных монографических исследований, связанных с выделением сетевой криминалистики (криминалистического исследования компьютерных систем и сетей) в качестве самостоятельного раздела, указано, что до последнего времени исследованию подвергались лишь глобальная сеть Интернет и отчасти локальные сети. Между тем выделяется более широкий спектр сетей по функционалу и уровню обслуживания: нательная (BAN), персональная (PAN), локальная (LAN), кампусная (CAN), городская (MAN) и глобальная сети (WAN). Основное внимание уделено двум первым уровням компьютерных сетей, имеющим непосредственную взаимосвязь с конкретным человеком. Утверждается, что релевантная информация может быть извлечена из сетей практически любого типа. Рассмотрены криминалистические аспекты выявления и исследования данных сетей, а также их применения. Анализируется возможность использования этих сетей для несомненной идентификации человека, оценки действий в определенный момент времени и др. Электронная природа обозначенной информации характеризует возможность ее трансформации в электронные доказательства в различных видах судопроизводства.

Период с 1911 по 1949 г. - время «сборки» Китая как государства. В течение этого времени он опробовал разные формы правления и территориального устройства и разные идеологии, использовал разные внешнеполитические стратегии: изоляционизм, ориентацию на Запад и сотрудничество с СССР. Результатами стали выбор в пользу республики, унитаризма и коммунизма (все это с выраженной китайской спецификой) и формирование паттернов, определяющих внутреннюю и внешнюю политику Китая. Статья описывает процесс развития китайского государства, акцент сделан на событиях, имеющих отношение к международному праву. Указанный период делится на две части: период политической турбулентности, предшествовавший японской агрессии (1911-1931), и период относительной консолидации (1931-1949), вызванный данной агрессией. Кроме того, рассматриваются состояние китайской доктрины международного права, обстоятельства отделения Монголии и отношения между Китаем и Тибетом. В заключении автор делает ряд выводов. Во-первых, в указанный период Китай решил сразу четыре задачи: он преодолел зависимость от иностранных государств, отказался от старой феодальной системы в пользу республики, преодолел региональную раздробленность и разрешил классовые противоречия. Во-вторых, институты современного китайского государства были сформированы как ответ на вызовы, вставшие перед китайским народом. В-третьих, внешнеполитические задачи были решены лишь частично: Китай добился отмены неравноправных договоров и частично восстановил свою территориальную целостность, но не смог эффективно противодействовать агрессии со стороны Японии. В-четвертых, опыт данного периода определил внешнеполитические стратегии Китая (самодостаточность, инструментализм и др.). В-пятых, трансформация Китая породила ряд новых проблем, связанных с самоопределением, изоляционизмом и рецепцией права.

Анализируется новелла ч. 4 ст. 67.1 Конституции РФ с позиции ее соотносимо-сти с действующим социально-обеспечительным, а также смежным законодательством, адресно направленным на реализацию социальной политики в отношении детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Дается характеристика современным законодательным тенденциям, именуемым «социальным конституционализмом» и «детоцентризмом», приводятся точки зрения ученых-юристов на этот счет. Уделяется внимание проблемам детской бедности и социального сиротства, законодательным решениям этих проблем, принятие которых обусловлено провозглашением России социальным государством. Отмечается правовая неопределенность в части понимания конституционной терминологии, в том числе обозначенной в ч. 4 ст. 67.1 Конституции РФ. Дается оценка новому вектору социальной политики, нашедшей отражение в обновленной редакции п. 1 ст. 123 СК РФ и получившей обозначение «деинституционализация детей-сирот». Делается общий вывод о том, что детство любого ребенка (а ребенка, попавшего в трудную жизненную ситуацию, - в первую очередь) должно быть окружено всесторонней заботой государства. Для решения этой задачи необходим кардинальный пересмотр социальной политики, ограничение которой выплатой социальных пособий представляется недопустимым, поскольку нарушает социальный баланс. Кроме того, констатируется, что приоритет заботы о семье и ребенке должен исходить от государства, и именно государство в первую очередь обязано обеспечивать заботу о ребенке и гарантировать его благополучие.