После распада Османской империи тюркские общины Сирии и Ирака (туркоманы) оказались культурной периферией и для Турции, и для новых арабских государств; долгое время они были лишены коллективного голоса. Власти мандата придерживались курса на этнически однородный государственный национализм с формально равными правами граждан; арабские националисты в период независимости осуществляли проект «арабского отечества». Политическую идентичность туркоманы стали обретать только с ослаблением / распадом баасистских режимов в 1990-х-2000-х годах. Как она развивалась и каковы ее векторы сегодня? Какую роль играет Турция в поддержке исторических соотечественников и что предлагают им власти Сирии и Ирака? Туркоманский вопрос рассмотрен авторами в двух контекстах - структурном и идентичностном, т. е. вписан в рамку государственного и национального строительства. В качестве аналитического инструмента использован «треугольник Брубейкера». Результаты исследования показывают, что идентичность туркоман в дополнение к этническому и религиозному приобрела национально-государственное измерение. В частности, туркоманы и Сирии, и Ирака выступают за гражданскую полиэтническую нацию и широкие культурные права. Крупнейшие и наиболее влиятельные политические организации туркоман созданы при активной поддержке Турции, однако политически «тюркский мир» вариативен. В Ираке стремление туркоман к турецкой опеке уступает место желанию сотрудничества двух государств; в Сирии де-факто туркоманская автономия вдоль турецко-сирийской границы приобрела устойчивую значимость и для туркоман, и для «внешней родины». Есть и группы туркоман, для которых приоритетное значение имеет конфессиональная идентичность.
Идентификаторы и классификаторы
Не только для исследователей, но и для заинтересованных наблюдателей очевидно, что создание национальных государств на месте бывших империй – длительный процесс. В первую очередь это верно в отношении континентальных, или протяженных, империй (Османской, Австро-Венгерской, Российской), где зависимые территории включались в общую государственную структуру.
Хотя исчезновение слова «империя» из политических документов и страновых наименований и дало некоторые основания считать переход «из империи в нацию» состоявшимся, имперские нарративы и символы сохраняют свою роль. В ответ на вызовы усложняющегося политического развития и в ядре, и на периферии бывших империй происходит переосмысление имперского наследия, открывающее путь неоимперской идентичности1.
Список литературы
1. Аватков, В.А., Сбитнева, А.И. Новый национализм Турецкой Республики // Вестник РУДН. Серия: Политология. 2022. Т. 24. № 2. С. 291-302. DOI: 10.22363/2313-1438-2022-24-2-291-302 EDN: GPTYSE
2. Болдырев, А.Г. Турецкий фактор в политике Великобритании и Франции в межвоенный период // Новая и новейшая история. 2020. Т. 64. № 2. С. 175-181. DOI: 10.31857/S013038640008661-5 EDN: JVKCPB
3. Звягельская, И.Д. Введение // Ближний Восток: политика и идентичность / под ред. И.Д. Звягельской. М.: Издательство “Аспект Пресс”, 2020. С. 10-18.
4. Восток в новейший период (1945-2000 гг.). Том 6 // История Востока. В 6 томах / отв. ред. В.Я. Белокреницкий, В.В. Наумкин. М.: Восточная литература, 2008.
5. Каспэ, С. Центры и иерархии: Пространственные метафоры власти и западная политическая форма. М.: Московская школа политических исследований, 2007.
6. Киреев, Н.Г. История Турции. ХХ век. М.: ИВ РАН: Крафт+, 2007. EDN: QPFQJD
7. Козинцев, А.С. Борьба за государство: сирийский кризис сквозь призму центр-периферийных отношений // Политическая наука. 2018. № 4. С. 223-240. DOI: 10.31249/poln/2018.04.11 EDN: VORFZZ
8. Косач, Г.Г. Арабский национализм или арабские национализмы: доктрина, этноним, варианты дискурса // Национализм в мировой истории / под ред. В.А. Тишкова, В.А. Шнирельмана. М.: Наука, 2007. С. 259-331. EDN: UANCGD
9. Кудряшова, И.В. Как обустроить разделенные общества // Политическая наука. 2016. № 1. С. 15-33. EDN: VUCLZF
10. Кудряшова, И.В., Козинцев, А.С. Институциональные решения этноконфессиональных конфликтов на Ближнем Востоке в контексте имперского опыта // Политическая наука. 2021. № 2. С. 140-164. https://www.. DOI: 10.31249/poln/2021.02.05 EDN: MNOLDO
11. Кудряшова, И.В., Козинцев, А.С. Попутчики поневоле: исламские партии и арабское национальное государство в свете теории размежеваний // Полис. Политические исследования. 2023. № 3. С. 50-69. DOI: 10.17976/jpps/2023.03.05 EDN: OIGRBM
12. Мелешкина, Е.Ю., Кудряшова, И.В. После империй: можно ли перековать мечи на орала? // Политическая наука. 2022. № 1. С. 14-51. https://www.. DOI: 10.31249/poln/2022.01.01 EDN: GFDURA
13. Наумкин, В.В. Глубоко разделенные общества Ближнего и Среднего Востока: конфликтность, насилие, внешнее вмешательство // Вестник Московского университета. Серия 25: Международные отношения и мировая политика. 2015. № 1. С. 66-96. EDN: TXHWHV
14. Пир-Будагова, Э.П. История Сирии. ХХ век. М.: ИВ РАН, 2015.
15. Подвинцев, О.Б. Имперская, постимперская, неоимперская идентичность // Идентичность: личность, общество, политика. Энциклопедическое издание / под ред. И.С. Семененко. М.: Издательство “Весь Мир”, 2017. С. 358-362.
16. Сейидли, С.А. Формирование политической субъектности сирийских туркоман в рамке постимперского национального государства // Политическая наука. 2022. № 1. С. 258-276. https://www.. DOI: 10.31249/poln/2022.01.12 EDN: WXNAAI
17. Сурков, Н.Ю. Сирия: патриотическая идентичность как лекарство от конфессионализма // Ближний Восток: политика и идентичность / под ред. И.Д. Звягельской. М.: Издательство “Аспект Пресс”, 2020. С. 171-176.
18. Харитонова, О.Г. Теория и практика консоционализма в ближневосточном контексте: новые грани старой проблемы // Южно-Российский журнал социальных наук. 2021. Т. 22. № 4. С. 61-80. DOI: 10.31429/26190567-22-4-61-80 EDN: AXHBLI
19. Шлыков, П.В. Евразийство и евразийская интеграция в политической идеологии и практике Турции // Сравнительная политика. 2017. Т. 8. № 1. С. 58-76. DOI: 10.18611/2221-3279-2017-8-1-58-76 EDN: XISOBZ
20. Щевелев, С.С. Британский мандат и восстание 1920 года в Ираке // Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского. Серия “Исторические науки”. 2021. Т. 7 (73). № 1. С. 140-153. DOI: 10.37279/2413-1741-2021-7-1-140-153 EDN: IIBKMZ
21. Anderson, Liam D., and Gareth Stansfield. Crisis in Kirkuk: The Ethnopolitics of Conflict and Compromise. Pennsylvania: University of Pennsylvania Press, 2009.
22. Barkey, Karen, and George Gavrilis. “The Ottoman Millet System: Non-territorial Autonomy and its Contemporary Legacy”. Ethnopolitics 15, no. 1 (2016): 24-42. DOI: 10.1080/17449057.2015.1101845
23. Balanche, Fabrice. Atlas of the Near East, State Formation and the Arab-Israeli Conflict, 1918-2010. Leiden, Boston: Brill, 2017.
24. Brubaker, Rogers. “National Minorities, Nationalizing States, and External National Homelands in the New Europe”. Daedalus 124, no. 2 (1995): 107-132. http://www.jstor.org/stable/20027299.
25. Büyüksaraҫ, Güldem B. “Trans-border Minority Activism and Kin-state Politics: The Case of Iraqi Turkmen and Turkish Interventionism”. Anthropological Quarterly 90, no. 1 (2017): 17-53. DOI: 10.1353/anq.2017
26. Dawisha, Adeed. Arab Nationalism in the Twentieth Century: From Triumph to Despair. Princeton, Oxford: Princeton University Press, 2003.
27. Dukhan, Haian. “Tribes and Tribalism in the Syrian Uprising”. Tribes & Neighborhoods: The Dynamics of Subtlety 6, no. 2 (2014): 1-27.
28. Fontana, Guiditta. “Creating Nations, Establishing States: Ethno-religious Heterogeneity and the British Creation of Iraq in 1919-1923”. Middle Eastern Studies 46, no. 1 (2010): 1-16. DOI: 10.1080/00263200902760535
29. Hinnebusch, Raymond A. “Syria Under the Ba’th: State Formation in a Fragmented Society”. Arab Studies Quarterly 4, no. 3 (Summer 1982): 177-199.
30. Hinnebusch, Raymond A. “Identity and State Formation in Multi-sectarian Societies: Between Nationalism and Sectarianism in Syria”. Nations and nationalism 26, no. 1 (2020): 138-154. DOI: 10.1111/nana.12582
31. Hürmüzlü, Erşat. “The Turkmens of the Middle East”. Turkish Policy Quarterly 14, no. 1 (Spring 2015): 85-93.
32. Jawhar, Raber T. “The Iraqi Turkmen Front”. In Returning to Political Parties? Partisan Logic and Political Transformations in the Arab World, edited by Myriam Catusse, Karam Karam, 313-328. Beyrouth: Presses de l’Ifpo, The Lebanese Center for Policy Studies, 2010.
33. Jӧrum, Emma L. Beyond Syria’s Borders: A History of Territorial Disputes in the Middle East, London, New York: I.B. Tauris, 2014.
34. Karpat, Kemal H. “The Ottoman Ethnic and Confessional Legacy in the Middle East”. In Ethnicity, Pluralism, and the State in the Middle East, edited by Milton J. Esman, Itamar M. Rabinovich, 35-53. Ithaca, London: Cornell University Press, 1988.
35. Khadduri, Majid. “The Alexandretta Dispute”. The American Journal of International Law 39, no. 3 (1945): 406-425. DOI: 10.2307/2193522
36. Marcinkowski, Christoph. Shi’ite Identities: Community and Culture in Changing Social Contexts. Münster: LIT Verlag Münster, 2010.
37. Mullen, Christopher A., and J. Atticus Ryan, eds. Unrepresented Nations and Peoples Organization: Yearbook 1996. Stockholm: Martinus Nijhoff Publishers, 1997.
38. Oğuzlu, Tarik H. “Endangered Community: The Turkoman Identity in Iraq”. Journal of Muslim Minority Affairs 24, no. 2 (2004): 309-325. DOI: 10.1080/1360200042000296681
39. Osterhammel, Jürgen. The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century. Princeton, Oxford: Princeton University Press, 2015.
40. Rath, Saroj K. “Searching a Political Solution for Syria”. India Quarterly: A Journal of International Affairs 73, no. 2 (2017): 180-195. DOI: 10.1177/0974928416683058
41. Rubin, Avshalom H. “Abd al-Karim Qasim and the Kurds of Iraq: Centralization, Resistance and Revolt, 1958- 1963”. Middle Eastern Studies 43, no. 3 (2007): 353-382.
42. Saatçi, Suphi. “The Turkman of Iraq”. In Linguistic Minorities in Turkey and Turkic-Speaking Minorities of the Periphery, edited by Christiane Bulut, 329-342. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 2018.
43. Sanjian, Avedis K. “The Sanjak of Alexandretta (Hatay): Its Impact on Turkish-Syrian Relations (1939- 1956)”. Middle East Journal 10, no. 4 (1956): 379-394.
44. Simons, Geoff L. Iraq: From Sumer to Saddam, Basingstoke, Hampshire and London: Macmillan Publishers, 1996. 2nd edition.
45. Spruyt, Hendrik. The Sovereign State and its Competitors. An Analysis of System Change. Princeton: Princeton University Press, 1994.
46. Stolleis, Friederike. “Discourses on Minorities and Sectarianism in Syria”. In Playing the Sectarian Card: Identities and Affiliations of Local Communities in Syria, 7-10. Beirut: Friedrich-Ebert-Stiftung, 2015.
47. Tilly, Charles. “How Empires End”. In After Empire: Multiethnic Societies and Nation-building. The Soviet Union, and the Russian, Ottoman and Habsburg Empires, edited by Karen Barkey, Mark von Hagen, 1-11. Oxford: Westview press, 1997.
48. Tugdar, Emel Elif. “Iraqi Kurdistan’s Statehood Aspirations and Non-Kurdish Actors: The Case of the Turkomans”. In Comparative Kurdish Politics in the Middle East: Actors, Ideas, and Interests, edited by Emel Elif Tugdar, Serhun Al, 3-26. Cham: Springer, 2018. DOI: 10.1007/978-3-319-53715-3_1
49. Yildiz, Tunahan, and Zana Ҫitak. “The Multiple Identities of the Middle East: A Case of Iraqi Turkmen Refugees in Turkey”. Journal of Balkan and Near Eastern Studies 23, no. 2 (2021): 339-357. DOI: 10.1080/19448953.2020.1867805 EDN: HFSYQR
Выпуск
Другие статьи выпуска
Научная значимость мемуарного жанра вряд ли подлежит сомнению: воспоминания участников событий уже давно утвердились в качестве одного из важнейших документально-исторических источников. А применительно к событиям относительно недавним и являющимся актуальными для понимания современных политических процессов, знакомство с литературой такого рода можно считать обязательным, такие книги – неотъемлемая часть знания, стремящегося к научности, не говоря уже об объективности. Вряд ли можно отрицать и актуальность процессов, происходящих в Афганистане, хотя бы для полноценного понимания происходящего в сфере национальной безопасности России и стран, относящихся к сфере жизненных российских интересов.
Статья посвящена рассмотрению изменений, привнесенных в формулирование и осуществление целей и задач внешней политики Индии в результате существенного обновления ее политической элиты, запущенного начавшимися в 1990-е гг. экономическими реформами. Констатируется, что правящая индийская элита в сегодняшних условиях в целом тождественна политической, образ мыслей которой, пусть изрядно помолодевшей и более образованной, определяется ее самоидентификацией в понятиях традиционных ценностей, носящих религиозный и, для огромного индусского большинства, кастовый характер. При этом состав индийской элиты в годы реформ расширился, прежде всего за счет каст среднего и даже низкого положения в традиционной иерархии. Усиление страны многие склонны ассоциировать с возвращением к «правильной» культурно-цивилизационной основе, которая в века, предшествовавшие чужеземным завоеваниям, обеспечивала Индии естественное, в их глазах, первенство в мире. Главное изменение - появление у элиты ощущения уверенности в себе, на которое и опирается так называемый новый национализм «человека из народа» нынешнего премьер-министра Н. Моди. Опираясь на его заявления, выступления министра иностранных дел С. Джайшанкара и статьи индийских и российских исследователей, автор показывает привнесенные им новшества в продвижении главных национальных интересов Индии в меняющемся мире. Рассматриваются создание ею собственной сферы влияния в рамках новой Индо-Тихоокеанской стратегии; сочетание сотрудничества и соперничества в отношениях с Китаем; причины динамичного расширения взаимодействия с США и присутствующие в нем «красные линии»; мотивы развития особо привилегированного стратегического партнерства с Россией и использования многосторонних форматов; возвращение в индийскую повестку задач обретения статуса главного голоса «глобального Юга». Делается вывод, что строящиеся на приоритетности цели утверждения в статусе великой державы и глобального актора в мировой политике подходы к императивности построения многополярного миропорядка, «где Индия была бы сильным полюсом», создают исторические возможности для наращивания российско-индийского взаимодействия.
В статье предпринята попытка проанализировать влияние международной ситуации на концепцию немецкой идентичности. Выявлены элементы, составляющие основу современного германского самосознания. Автор исследует соотношение регионального, национального и наднационального компонентов в процессе самоидентификации немцев, изучает проблему сохраняющегося ментального «разлома» между новыми (бывшая ГДР) и старыми землями (Западная Германия). Особое внимание уделяется тем вызовам, которые создает для ФРГ с точки зрения германского самосознания и коммеморативных практик приток мигрантов из стран Ближнего Востока и Северной Африки. Отдельно рассмотрена роль палестино-израильского обострения 2023 г. в трансформации национального нарратива. Дана оценка конфликту вокруг Украины как фактору укрепления европейского измерения немецкой идентичности. Среди ключевых методов, использованных автором, - контент-анализ выступлений официальных лиц ФРГ, анализ законодательства и СМИ. Также применялись логический, хронологический и сравнительно-исторический методы. Все это в совокупности дало возможность прийти к следующим выводам. ФРГ переживает системный и многомерный кризис идентичности. Главной проблемой становится поиск баланса между исторической ответственностью, трансатлантическими обязательствами и национальными интересами. Целью германского истеблишмента становится формулирование новой национальной идеи, включающей в себя определение роли и места Германии в мире, формирование ценностного консенсуса в отношении мигрантов, преодоление отчуждения между востоком и западом страны. Однако в сложившемся после 1990-х гг. миропорядке такая масштабная задача для нынешних элит остается скорее невыполнимой.
В статье исследуется характер внешнеполитической идентичности де-факто образования на примере Абхазии, получившей признание со стороны России и ряда других государств. При помощи анализа текстов Обращений абхазской интеллигенции (1977 и 1988) и контентанализа ежегодных Посланий президента Республики Абхазия предпринимается попытка ответить на вопрос: в чем заключается внешнеполитическая идентичность изучаемого де-факто (с 2008 г. - частично признанного) государства. В заключении автор приходит к выводу, что концептуальные основы внешнеполитической идентичности, сформулированные в Обращениях, отражаются в официальном дискурсе и воспроизводятся на уровне бытового восприятия, однако они не являются статичными. Хотя сегодня Абхазия все чаще позиционируется как суверенное государство, в официальных выступлениях и повседневном общении все еще прослеживаются отголоски идентичности Абхазии как де-факто государства.
Статья посвящена изучению феномена внешнеполитической идентичности Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ), небольшого нефтедобывающего государства в Персидском заливе, которое сумело достичь несоразмерных географическим масштабам успехов и поднять свой престиж на глобальном уровне. Исследуются исторические и культурные основы ее формирования, личностный фактор, выраженный в определяющей значимости роли правителя в формулировании основных контуров самоопределения и самопозиционирования малой монархии в региональном и международном контекстах, восприятие ключевых вызовов и угроз и способы реагирования на них, а также использование политической идентичности эмиратским руководством в реализации интересов страны. Отмечается, что основы внешнеполитической идентичности ОАЭ были заложены еще в период правления первых эмиров малой монархии и затем адаптированы и развиты новым поколением харизматичных и амбициозных лидеров с глобальным видением. Ключевое значение при этом имело слияние видений правителей двух эмиратов, наиболее весомых в политической и экономической жизни страны, - Абу-Даби и Дубая, что предопределило закрепление статуса ОАЭ на региональном и международном уровне как влиятельного и авторитетного игрока. Автор резюмирует, что главными компонентами эмиратской внешнеполитической идентичности, формулирование и успешное использование которой позволило малой монархии преодолеть объективные географические ограничения и уверенно отстаивать собственные подходы и интересы, проводя самостоятельный курс, стали прагматизм, приоритезация задач обеспечения социально-экономического развития и процветания, гармоничное сочетание консервативных ценностей и методов управления с идеями космополитизма, ориентация на принципы взаимосвязанности и включенности в глобальные финансовые и логистические цепочки и ключевые политические структуры мирового устройства, а также способность к адаптации к происходящим трансформациям баланса сил и умелой интерпретации международных норм и дискурсов в продвижении собственной повестки и имиджа.
Статья посвящена исследованию политической идентичности в Демократической Республике Конго. Автор уделяет особое внимание современной интерпретации понятия «конголитэ» - конголезской идентичности, во многом тождественной идее национального гражданства. Сам концепт «конголитэ» рассматривается в статье как набор правовых норм, как инструмент электоральной борьбы и как символический конструкт. Новое звучание этот концепт приобрел в контексте законопроекта, выдвинутого в 2021 г., а его возвращение во внутреннюю политику является показательным с точки зрения понимания настроений в конголезском обществе. Автор также задается целью выявить основные направления дискуссии об идентичности и приходит к выводу, что одной из ее констант является проблема политико-правового статуса руандафонного меньшинства (баньяруанда / баньямуленге), а другой - регионально-языковая фрагментация, которую усиливает экономико-демографическая специфика. Оба этих фактора в значительной степени влияют на внутренние паттерны голосования. Дискурс «чистоты» автохтонного происхождения оценивается как усугубляющий эту фрагментацию и конфликтогенность в отношениях Конго с государствами региона, в частности с Руандой.
Статья затрагивает вопросы неоколониализма, в частности контекст, в котором данная проблема освещается в рамках российской официальной внешней политики. Статья дает представление о возникновении и современном понимании концепта неоколониализма в рамках политической науки. Авторы применяют метод контент-анализа выступлений, заявлений и статей российских официальных лиц, в которых имеются упоминания неоколониализма и борьбы с ним на африканском континенте. Показано, что нарратив неоколониализма занимает достаточно важное место в формировании Российской Федерацией своей внешнеполитической идентичности как форма выстраивания дискурсивного диалога со странами Запада. Особенностями российского дискурса о неоколониализме выступают направленность на проблемы в сферах экономики и безопасности, а также некоторая абстрактность применительно к конкретным формам и проявлениям неоколониализма в африканских странах.
Примерно с начала XXI в. одним из центральных исследовательских вопросов для китайских ученых-международников становится определение, обоснование и концептуализация международной идентичности Китая. Связано это было как с вызванными стремительным ростом материальной мощи дискуссиями в китайском академическом сообществе о мирном возвышении Китая, так и с «конструктивистским поворотом» в развитии международных отношений как дисциплины в Китае. Понимание международной идентичности Китая важно не только для самого Китая как способ познания «себя» и «других», определения своего места и роли в международной системе, но и для мирового сообщества, поскольку самопозиционирование государства раскрывает его национальные интересы, устремления, внешнеполитическую стратегию и поведение. С момента основания Китайской Народной Республики в 1949 г. и до конца 1990-х гг. при анализе ее внешнеполитического самопозиционирования всегда можно было выделить доминирующую международную идентичность. В 1950-е гг. это была ярко выраженная международная идентичность КНР как социалистической страны, в 1960-1980-е гг. - как страны третьего мира, с 1990-х гг. - как крупнейшей развивающейся страны. Однако со второй половины 1990-х гг. начала складываться идентичность Китая как ответственной великой державы при сохранении идентичности развивающейся страны. Наличие у Китая двух международных идентичностей на протяжении уже почти трех десятилетий и неоднократно акцентированное китайским руководством намерение еще длительное время сохранять самопозиционирование в качестве развивающейся страны позволяют сделать вывод о том, что двойная международная идентичность Китая не является отражением переходного периода развития, а представляет собой комплексный феномен, требующий осмысления. Цель данной статьи состоит в раскрытии феномена наличия у современного Китая двойной международной идентичности или, иными словами, одновременно двух доминирующих международных идентичностей, определяющих действия Китая на мировой арене. Замысел автора статьи состоял в том, чтобы на основе анализа китайских академических публикаций показать китайское видение феномена двойной международной идентичности современной КНР.
В статье рассматривается устойчивое влияние политического Запада - структуры власти, возникшей в эпоху холодной войны и продолжающей формировать международные отношения сегодня. Вопреки ожиданиям его самороспуска после распада Советского Союза, политический Запад расширил свое влияние, движимый верой в идеологическое превосходство либеральной демократии. Эта экспансия, подпитываемая представлениями о «конце истории», привела к сохранению динамики холодной войны, характеризующейся враждебными отношениями и идеологическими конфликтами. В исследовании противопоставляются ожидания позитивного мира в эпоху после окончания холодной войны и реальность продолжающегося антагонизма, примером которого являются такие конфликты, как Балканские войны и интервенции НАТО в Ираке и Ливии. Кульминацией обострения напряженности стало начало второй холодной войны в 2014 г., ознаменовавшееся прокси-конфликтами и, в частности, украинским кризисом 2022 г. В ответ на напористость западного политического блока возникло альтернативное объединение во главе с Россией и Китаем, бросившее вызов одностороннему доминированию западных держав. Этот политический Восток, хотя и воплощает антигегемонистские настроения, сохраняет консервативную позицию в рамках международной системы Устава ООН. В заключение в статье подчеркивается фундаментальная трансформация международной политики в многополярный ландшафт. Хотя и политический Запад, и Восток продолжают поддерживать принципы Устава ООН, интенсификация военных действий чревата дестабилизацией международного порядка. В условиях непрекращающейся динамики холодной войны и вызовов, связанных с глобальными изменениями окружающей среды, будущее человечества становится все более неопределенным.
В статье автор, опираясь на современную историографию и собственные исследования, выявляет имагологические истоки современной конфронтации между Россией и США. Она обуславливается не только конкретными внешнеполитическими действиями в отношении друг друга, но и внутриполитическими повестками развития, конструированием национальной идентичности и использованием противоположной стороны как значимого (конституирующего) Другого. Взяв конструктивизм за теоретическую основу исследования, автор рассматривает устойчивые имагологические тренды в российско-американских отношениях, объясняя их циклический характер изменением соотношения между прагматическим и ценностным подходами. В статье показано, как российский и американский Другие работали в роли значимых в национальных дискурсах идентичности соответственно США и России в длительном временном диапазоне, формируя репертуары смыслов, удобные для решения внутри- и внешнеполитических задач. Автор приходит к выводу о том, что современная конфронтация между Россией и США имеет ярко выраженный характер конфликта ценностей и мессианских проектов и создает новую воображаемую реальность двусторонних отношений, в рамках которой дихотомическая картина взаимного восприятия оказывается доведенной до своего логического завершения.
Интервью с Ириной Прохоренко, доктором политических наук, заведующей сектором международных организаций и глобального политического регулирования Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е. М. Примакова Российской академии наук. Ирина Львовна Прохоренко - специалист-международник, эксперт в области изучения международных организаций, региональной интеграции, этнополитических конфликтов. Автор монографий «Европейская интеграция и проблема сепаратизма в государствах-членах Европейского союза» (2018), «Пространственный подход в исследовании международных отношений» (2015), «Национальный интерес во внешней политике государства: опыт современной Испании» (1995), глав в книгах, статей и докладов по проблемам идентичности. Представитель научной школы идентитарных исследований ИМЭМО РАН, участник Экспертной сети по исследованию идентичности. Беседу вел С. М. Маркедонов, главный редактор журнала «Международная аналитика»
«Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?» – так называется одно из наиболее знаменитых полотен Поля Гогена. Эта картина, ставшая своеобразной визитной карточкой великого художника, была вдохновлена его рефлексией процесса достижения социального идеала. В очерке «Современность и католическая церковь» Гоген поставил вопрос: «Каково наше идеальное, естественное, разумное предназначение?» Свою поездку на Таити (по итогам которой и появился его знаменитый цикл картин) он мотивировал не только и даже не столько поиском новых впечатлений, сколько стремлением к «более естественному и простому» социальному началу1.
Издательство
- Издательство
- МГИМО
- Регион
- Россия, Москва
- Почтовый адрес
- 119454, Москва, проспект Вернадского, 76.
- Юр. адрес
- 119454, Москва, проспект Вернадского, 76.
- ФИО
- Торкунов Анатолий Васильевич (РЕКТОР)
- E-mail адрес
- portal@inno.mgimo.ru
- Контактный телефон
- +7 (495) 2294049
- Сайт
- https://mgimo.ru/